В бой ради жизни - Леонид Андреев Страница 48

Это была непростительная ошибка, которую он помнил всю жизнь. Главным её уроком стало то, что никогда не нужно сомневаться в людях, которых ты любишь.

Итак, Центр, а точнее Борзов, приказывал: в означенный день и час дождаться и обеспечить посадку присылаемого самолёта, после чего прибыть на базу; а также немедленно арестовать Панкратова и неукоснительно доставить в Центр вместе с дочерью Зоей. Временное руководство партизанским отрядом возлагалось на майора Плющева. Данная радиограмма была передана двумя шифрами, принадлежащими Егору и Панкратову, во избежание непонимания и необоснованных подозрений.

Егор с искренним сожалением ознакомил Панкратова с указаниями нового начальника. Тем не менее он не спешил брать под арест Панкратова. Ему было откровенно жаль этого человека, попавшего в жернова нелепых и до конца не выясненных обстоятельств.

– Так, – Егор взял за плечо поникшего и расстроенного Ивана Ивановича и оптимистично заметил: – Бог не выдаст, свинья не съест. А пока продолжайте руководить отрядом, Иван Иванович. Там посмотрим.

Меж тем в партизанском отряде всё шло своим чередом. Люди отдыхали, приводили в рабочее состояние оружие, готовили пищу и, конечно же, вновь готовились к совершению дерзких бросков в расположение противника с целью планомерного и решительного уничтожения заклятых врагов, растаптывающих их родной край.

Разведчики тоже немного расслабились. Капитан Кузьмин семерым товарищам дал возможность отдохнуть, сам же с двумя остальными продолжал оставаться начеку и не терял бдительность.

Разместившись на краю партизанского лагеря, Егор пригласил на разговор майора Плющева и весьма долго с ним беседовал. От него он узнал, что тот действительно является посредником Борзова и держит с ним постоянный контакт через Панкратова. И что самому Плющеву это ох как противно – быть некой шестёркой, выполняя порой несусветные установки своего начальника, которые не соответствуют реальной обстановке, а иногда просто опасны.

Так что майор давно махнул рукой на Борзова и с самого начала стал жить полнокровной жизнью партизанского отряда. А иначе его просто бы не поняли, посчитав в лучшем случае прихвостнем своего начальства. Таковы были суровые будни и неписаные законы, объединяющие простых людей, сплотившихся на основе всесжигающей ненависти к непрошеным гостям.

Это признание было на руку Егору, так как в майоре Плющеве он рассмотрел настоящего человека, точнее бойца, а не выкормыша вышестоящего начальства.

Как бы услышав рассуждения Егора, Плющев тихо произнёс:

– Знаешь, капитан, с того момента, как я появился в отряде, всё в корне изменилось, я сросся с этими простыми и незамысловатыми людьми. И скажу тебе честно – возвращаться на базу не хочу ни под каким предлогом и ни по чьему указанию.

– Что, Зоя держит?

– И не только, хотя Зоиньку я полюбил всей душой. Мне опротивела плоская и наполовину шкурническая штабная работа, где нет полёта мысли и делам, а всё подчинено тому, чтобы не загреметь на передовую, если не угодил начальству. А я не такой. Я не трясусь за свою шкуру, хотя она у меня тоже одна, и другой больше не будет. Но в любом случае я хочу жить на излёте, слышишь, капитан, на излёте, а не в вонючей норе. Здесь я всецело и, признаюсь честно, с большим удовольствием подчиняюсь Панкратову и выполняю все его приказы, хотя понимаю, что в некоторых военных вопросах он абсолютный дилетант. Тем не менее он искренен, и всё его существо подчинено одному – мстить, мстить и ещё раз мстить своим врагам, подчиняя этому вся и всех. Да, Панкратовым было совершено много ошибок, узнай о которых Борзов немедленно арестовал бы его и, возможно, даже расстрелял. Но чем и хорош этот простой русский мужик, что с каждым промахом или провалом он не падает духом, а только крепчает и впредь делает так, как надо.

– Да, всё так. За одного битого двух небитых дают, – вмешался в разговор Егор после того, как Плющев надолго замолчал.

– И, конечно, капитан, я всё тебе расскажу про неудачную засылку группы Кондратьева да, похоже, и вашу тоже. Только не сейчас, понимаешь, не сейчас. Пойми меня правильно, просто не время. Дай переварить и понять всё случившееся, а иначе это будет выглядеть как детский лепет либо бред сивой кобылы.

– И сколько ждать, товарищ майор?

– Думаю, недолго, – и майор, отшвырнув окурок, быстрым шагом удалился прочь.

После столь резкого разворота событий, а именно разговора с Плющевым, Егор понял, что вольно или невольно Панкратов совместно с Плющевым что-то напортачили, и это косвенным образом отразилось на трагическом исходе по засылке двух разведгрупп. А в данный момент они пытаются замять это дело и выкрутиться либо очень и очень переживают этот провал по своей вине и искренне пытаются во всем разобраться и как-то, если это ещё возможно, исправить положение. И тут дело вовсе не в предательстве из Центра.

У Егора заныло сердце, он пожалел о том, что поспешно связался с Борзовым и выдал ему всю информацию. Но вернуть все обратно уже было нельзя. Егор всё больше и больше укреплялся во мнении, что ключ к разгадке провала необходимо искать внутри партизанского отряда, а именно либо среди его руководства, либо… Егор задумался, он также не сбрасывал со счетов возможность внедрённого агента Краузе. Подумав об этом, он сразу же вытащил из-за пазухи скомканную пачку документов из сейфа разведшколы.

Состояние документов было ужасным. Часть бумажных листков была изорвана и перепачкана грязью, часть наполовину обгорела.

– Да, прямо как роман, зачитанный до дыр, и, похоже, в нём долго придётся разбираться, – устало проговорил капитан Кузьмин.

Однако многое прочесть всё же было возможно. Текст был на немецком языке и к тому же на многих листах были приклеены небольшие фотографии владельцев данных досье и характеристик.

Егор оглянулся по сторонам, но вокруг никого не было. Он внимательно всматривался в фотоснимки, но сказать, что ранее с кем-то встречался, не мог. Все были незнакомы. Тем не менее эти разрозненные и наполовину испорченные документы представляли огромную, если не сказать бесценную, важность для командования Красной Армии. Теперь нужно было как можно скорей доставить их в штаб фронта.