"Артиллеристы, Сталин дал приказ!" Мы умирали, чтобы победить - Петр Михин Страница 46

Рассвет застал нас в глубокой снежной яме. Ночная поземка надежно замела следы, а выступавшие из ямы белые капюшоны слились с комьями снега. Сели в яме лицом друг к другу так, чтобы Штанский смотрел в тыл немцам, а я — в нашу сторону. Штанский настроил рацию. Мне же не терпелось определиться, где мы находимся, но было темно. Когда развиднелось, глянул в бинокль и поразился.

— Володя, — закричал, — ты глянь, наши позиции как на ладони! Да отсюда на десять верст все кругом обстреливать можно!

Осмотрев с интересом свой передний край, я опустил бинокль ниже и вздрогнул: приближенный шестикратно биноклем, почти рядом торчал затылок пулеметчика в немецкой траншее, а вдоль траншеи ритмично подпрыгивали закутанные в какое-то тряпье головы других фашистов.

— Замерзли черти, греются, — усмехнулся я. — А ты внимательно в их тыл смотри, — напомнил Штанскому, — мало ли что.

Тщательнейшим образом часа два я осматривал все вокруг: вся немецкая оборона в нижней части пригорка просматривалась прекрасно, но пушки нигде не было. Да чем же они замаскировали ее, где она, проклятая?! — начиная нервничать, думал я. Холод пробирал до костей, но еще больше беспокоила неудача с пушкой. Вдруг меня с силой толкнул Штанский.

— Смотрите! — испуганно показал он в немецкий тыл.

Я повернул голову и ужаснулся: перевалив через бугор, прямо на нас из немецкого тыла шла группа фашистов в белых маскхалатах. Поверх наших голов они внимательно всматривались в даль, в сторону наших позиций, ничего не замечая поблизости. Ну и угораздило же нас расположиться на самой дороге у немцев, подумал я с горечью.

— Автомат и гранаты к бою! — приказал Штанскому, направив и свой автомат в сторону фашистов.

А немцы приближались, уже доносился их оживленный лающий разговор. Все пропало, сокрушался я, конечно же, они увидят нас, придется вступить в бой, и некому будет проклятую пушку искать.

— Давайте постреляем их, товарищ старший лейтенант, пока они нас не заметили.

— Всех сразу не убьешь, а себя обнаружишь. Может, не заметят, — успокоил я радиста, а сам подумал: главное, в плен не попасть.

Внезапно фашисты остановились, еще пристальнее, из-под ладоней, стали осматривать дальние наши позиции: что-то заметив, они возбужденно обменивались мнениями. Потом пригнулись, круто повернули направо и рысью побежали в сторону. Метров через двести они остановились, попадали в снег и быстро поползли вниз по бугру к своей передовой.

— Кого они испугались, почему стали петлять и прятаться? — спросил радист.

— Уж конечно, не нас с тобой, нас они не заметили. Прячутся от наблюдателей с наших позиций. Но нам с тобою на этот раз здорово повезло — ненароком оползли нас.

Теперь фашисты неподвижно лежали в снегу и, приподняв головы, внимательно смотрели в сторону нашей обороны. Вдруг они что-то заметили, засуетились, загалдели, показывая руками на наши позиции. Я не удержался, посмотрел в бинокль в том же направлении: в далеком нашем тылу по дороге легко катила пароконная повозка. Два немца быстро приподнялись на колени, поковырялись в снегу. Внезапно распахнулись в стороны две большие белые простыни… и передо мной предстал темно-зеленый казенник 75-мм пушки! Я чуть не умер от удивления и радости! Наконец-то я видел то, ради чего мы так рисковали и рискуем, оказавшись здесь!

— По местам! — крикнул Штанскому для передачи по радио. А сам не переставал удивляться: как же я раньше-то не заметил этих простыней?!

— Цель — блиндаж, правее ноль-тридцать, прицел восемь-ноль, — полетела на батарею команда.

Немецкие артиллеристы не успели произвести роковой для нашей повозки выстрел — впереди их пушки разорвался снаряд! Они присели, прячась за орудие. Было смешно наблюдать спины фрицев, как они прятались от наблюдателей с нашей передовой, не подозревая о зрителях из собственного тыла.

Второй пристрелочный снаряд взорвался сзади вражеского орудия и загнал немцев под пушку. Но осколки этого снаряда щедро окатили и яму, где мы сидели.

— Товарищ старший лейтенант, а по себе не угодим? — взволнованно спросил радист.

— Свои снаряды нам не страшны! Передавай на батарею: «Веер сосредоточить к первому! Батарее, четыре снаряда, беглый, огонь!»

Шестнадцать мощных снарядов накрыли цель. Один из них разорвался между станинами проклятой пушки и, разметав орудийный расчет, опрокинул ее.

— Ура! — послышалось в наушниках рации — это радовались наши батарейцы, наблюдавшие разгром пушки с наблюдательного пункта.

Наконец-то! Заветное дело сделано! Проклятая пушка уничтожена! С чувством исполненного долга мы с радистом откинулись к стенкам своей снежной ямы.

Прошло с полчаса, и к разбитой пушке пришла из тыла группа солдат в маскхалатах, с носилками. Только они принялись осматривать валявшиеся в снегу тела своих товарищей, чтобы забрать живых и отнести в тыл, как я подал по радио команду:

— Огонь!

Спустя полминуты к разбитой пушке прилетели новые шестнадцать снарядов и с неистовой силой стали взрываться среди новой группы немецких солдат. Вся она была уничтожена.

Больше к пушке никто не приходил.

Остаток дня мы использовали на уничтожение огневых точек врага, которые хорошо были нам видны из немецкого тыла. Теперь нам было не страшно: что бы ни случилось, основное задание мы выполнили — проклятая пушка уничтожена.

Когда стемнело, двинулись домой. Трудное возвращение проходило удачно. Чтобы тяжелая рация не вдавливала связиста в снег и он не подорвался на мине, я приказал ему снять рацию со спины и тянуть сзади на проволочной антенне. Но, как известно, лучшее — враг хорошего! Тяжелый ящик рации запахался углом в снег, наткнулся на мину, и произошел взрыв. Взрыв разнес рацию и всполошил немцев. Взлетели в небо осветительные ракеты, затрещали наперебой пулеметные очереди.

Страшные близкие пули взрывали снег на минном поле… Но стреляли немцы по черному пятну, образовавшемуся при взрыве, — мы же успели откатиться в сторону и зарыться в снег.

Обстрел длился больше часа, пулями был иссечен весь снег там, где мы раньше лежали. Если бы мы не откатились с этого места, они бы изрешетили нас.

Сколько же этих «если бы» нам пришлось преодолеть за 24 часа! Если бы не свет ракеты и я не увидел, что мы на минном поле, а впереди спираль Бруно… Если бы не глубокий снег, когда трассирующие пули шли прямо в мою голову… А если бы немецкий расчет не свернул, когда мы сидели в своей снежной яме?.. Или если бы чуть сильнее промахнули наши огневики… Или если бы мы вовремя не откатились после взрыва на минном поле… Но судьба и на этот раз сберегла нас.

Опять долго пришлось ждать, пока немцы успокоятся и можно будет снова двинуться в путь.

Какая же была радость в дивизионе, когда мы вернулись невредимыми на свою батарею! Радовался не только 1-й дивизион, радовалась вся передовая всей дивизии, потому что со всех наблюдательных пунктов следили за поединком немецких и наших артиллеристов.