В последнюю очередь - Анатолий Степанов Страница 41

Понурый Иванюк вылез из машины и пошел. Представительный мужчина, ничего не скажешь.

― Спишь с ним? ― спросил у шоферши Казарян.

― Не твое собачье дело, мент, ― не оборачиваясь, огрызнулась она.

― Именно мое, я же мент. Я про своих клиентов все должен знать.

― Ну, сплю. Что из этого?!

― А с мальцом?

― Плевала я на сопляка вашего!

― Ясненько. Он пристает, а ты не даешь.

― Пристает! Слюни пускает да прижимается! ― презрительно определила застенчивые попытки Иванюка-младшего шоферша. В окне появился Иванюк-старший, но Казарян не торопился.

― Ты его одного куда-нибудь возила?

― Лохудру вожу, а сопляка ― нет. Хозяин запретил.

― Хоза-аин! ― передразнил ее Казарян и вылез из машины.

Дверь открыл Иванюк-младший.

― А вот и я, Гена! ― радостно, как в цирке, приветствовал его Казарян и развернул красную книжечку.

― Кто там, Геннадий? ― спросил из кухни старший Иванюк в пределах возможной для него естественности. Но на первый раз весьма сносно.

― Это ко мне! ― криком, чтобы отец не заметил волнения, ответил Геннадий.

― Папа? ― полушепотом спросил Казарян и, когда Геннадий кивнул, криком же расширил и углубил его ответ: ― И к вам тоже, Тимофей Филиппович!

Тимофей Филиппович появился в прихожей.

― Кто это, Геннадий? ― на этот раз несколько театрально вопросил Иванюк-старший.

― Это из милиции, папа, ― пролепетало непутевое дитя.

― Опять?! ― вскричал папа. ― Ты же давал мне честное слово, что с этим покончено!

― Папа, я ничего такого не делал! Я не знаю, почему он пришел!

― Просто так милиция не приходит! ― сейчас Иванюк-старший орал абсолютно искренне.

― Дорогие Иванюки! ― обратился к ним Казарян. ― Что же в прихожей шуметь? Давайте расположимся где-нибудь поудобнее, сядем рядком да поговорим ладком.

― Прошу! ― опомнился Иванюк-старший и распахнул дверь в столовую.

― Давайте договоримся так, ― предложил Казарян, усевшись на зачехленный стул. ― Чтобы избежать базара, я буду задавать вопросы, и на каждый вопрос будет отвечать только тот, к кому этот вопрос адресован. Есть другие предложения по порядку ведения?

Папа согласно молчал, а сынок в нервности задал дурацкий вопрос:

― Это вы к Стручку приходили?

― Вопрос не имеет отношения к делу. Хотя к Виталию Горохову по прозвищу Стручок приходил именно я. Начнем. Геннадий, ты сейчас имеешь связи с кем-либо из преступной группы, не без твоей помощи ограбившей в свое время меховой склад?

― Нет. Как из колонии вернулся, никого не видел и видеть не хочу.

― А упомянутый тобой Стручок?

― Это не связь. Мы с ним дружим.

― Я же запретил тебе встречаться с этим бандитом! ― вскричал Иванюк-старший.

Казарян посмотрел на него жалеючи и проникновенно укорил:

― Мы же договорились, Тимофей Филиппович. ― И младшему: ― Объясняю тебе: будешь говорить правду, пройдешь свидетелем. Будешь врать соучастником в страшненьком деле.

― Каким соучастником? Какого еще дела? ― заныл тот.

― Об этом после. Ну, так кого ты видел из преступной группы?

― Геннадий, говори правду! ― опять не выдержал отец.

― Гена, говори. Ведь папа просит.

― Ни с кем я не встречался, ни с кем! ― криком прорыдал Иванюк-младший.

Казарян подождал, пока он вытрет слезы, сопли и высморкается. Геннадий все это проделал при помощи довольно чистого носового платка.

― И с Романом Петровским по кличке Цыган тоже не встречался?

Надо же, вроде бы успокоился, а тут снова зарыдал. Хлипким оказался отпрыск богатырского рода Иванюков. Казарян напомнил о главном:

― Ты не рыдай, ты дело говори.

― На второй день, как я вернулся, он меня прихватил, ― вытерев слезы, начал повествование Геннадий. ― У дома нашего поджидал. Велел к Стручку идти, чтобы тот Васина разыскал. А Васин еще не приехал. Потом он мне задание дал. Сходить по одному адресу и записку передать.

― Кому?

― Да бабке какой-то!

― Адрес, адрес, Гена!

― В Ростокине это. Второй Ростокинский тупик, дом шесть, квартира девять. Евдокия Григорьевна.

― В записку-то заглянул?

― Я чужих писем не читаю.

― Кому записка?

― Колхознику. Чтобы десятого, в три часа, у пивной на площади Борьбы был.

― Как поддерживаешь связь с Цыганом?

― Когда ему надо, он ко мне приходит.

― И опять ты мне врешь, Гена. А я предупреждал: врать не надо. Ты ведь вчера с ним у Киевского вокзала встречался. В двенадцать часов. Так как вы поддерживаете связь?

― Через два дня на третий я должен быть у входа в метро на определенной станции по Кольцевой. Следующая встреча ― через одну станцию. И там прогуливаться. Когда ему надо, он найдет, сам ко мне подойдет.

― Значит, очередная встреча у вас послезавтра, в двенадцать, у Серпуховской?

― Да.

― Все-таки мы с Тимофеем Филипповичем кое-что из тебя выбили. Казарян поднялся со стула. ― Послезавтра пойдешь на свидание с Цыганом. А до этого носа никуда не высовывай. И не открывай никому. Даже Стручку. Запомнил?

― Запомнил, ― еле выдавил Геннадий.

― Не слышу!!! ― взревел Иванюк-старший.

― Запомнил, ― уже громче повторил Геннадий.

― Если что, башку отверну, ― пообещал заботливый отец.

― Тимофей Филиппович, вы остаетесь дома? ― спросил Казарян.

― Нет. На работу надо обязательно. Дел по горло.

― Вы меня подбросите?

― С удовольствием.

― Будь здоров, Гена, ― пожелал Казарян и направился к дверям. Вежливо пропустив Казаряна вперед, Иванюк-старший повернулся к младшему, провожавшему их, пригрозил:

― Смотри у меня, Гена!

У открытого бокового оконца "опель-капитана" уже стоял какой-то веселый молодой гражданин и рассказывал что-то уморительное неотразимой шоферше.