Форсированный марш - Лео Кесслер Страница 41

— Засунь свой член себе в задницу и подари себе сеанс бесплатного секса, — рявкнул Шульце. Но, несмотря на этот обычный обмен колкостями с Матцем, у него совсем не было настроения продолжать их: Шульце прекрасно понимал, как тяжело приходится их батальону в Бельвилле, и страстно желал как можно скорее прийти ему на помощь. Но как же сделать это, если дорогу к Бельвиллю им преградили чертовы лягушатники-самоубийцы, выскакивавшие из-за каждого куста и прятавшиеся в специально вырытых в земле ямах-укрытиях, готовые выпрыгнуть оттуда в любой удобный момент для того, чтобы прикрепить к танку магнитную мину? Шульце помрачнел. Да, ему удалось спасти от уничтожения два других танка, спрятав их в лесу, — но как же помочь им выбраться оттуда и добраться до Бельвилля, где они были нужнее всего? Было ясно, что, пока он не решит проблему с истребителями танков, карауливших их в своих засадах, нечего и думать о том, чтобы ввести немецкие танки в городок и помочь находящимся там в отчаянном положении бойцам «Вотана». «Точно, — подумал шарфюрер Шульце, — прежде всего, надо покончить с истребителями танков. Раз и навсегда».

— Послушай, Матц, — обратился он к своему приятелю, — как ты думаешь, сможем мы пересечь на танке вон ту дорогу?

— С закрытыми глазами, — невозмутимо бросил одноногий роттенфюрер.

— Обочины у этой дороги очень коварные. Соскочишь с твердой поверхности — и…

— Это для меня не проблема! — с презрением прервал его Матц. — Разве ты не помнишь, как я пересек весь Перекопский перешеек, когда мой танк был по уши в грязи [39]?

— Ну хорошо, хорошо! От упоминания о собственных заслугах ты сейчас, того и гляди, кончишь! Всем и так известно, что ты — лучший водитель танков во всем батальоне СС «Вотан». А теперь послушай, что я придумал. — Шульце нагнулся к Матцу. — Мы проедем по дороге на пятьсот метров вперед. Пусть эти чертовы смертники, спрятавшиеся вдоль обочин, думают, что мы испугались и удираем от них. А затем мы неожиданно развернемся и поедем назад — прямо на них. И разотрем их в пыль! Ты понял, Матц, что я придумал? — Глаза Шульце сверкали.

Матц кивнул. Он прекрасно знал, что имел в виду его товарищ. Когда немецкие танкисты встречались с истребителями танков, которые прятались со своими минами в специальных ямах, то они просто наезжали на такую яму и кружили над ней до тех пор, пока края ямы не осыпались, превращая ее в вечную могилу для всех, кто прятался на ее дне. Истребителей танков обычно ждала жестокая смерть под тоннами земли и стальными гусеницами гигантских бронированных чудовищ.

— Все это так, Шульце, — возразил он, — но только я бы поостерегся совершать все эти па-де-де и вальсы на танковых гусеницах в тех местах, где почва слишком уж топкая. Если мы вздумаем кружить на таком месте, желая засыпать ямы с истребителями танков, то можем сами увязнуть по самую башню.

— Да, я думал об этом, — кивнул шарфюрер. — И вот что я придумал…

* * *

Шульце вытер пот со лба и бросил на землю деревянный молоток-колотушку. Он был вполне удовлетворен теми изменениями, которые ему удалось внести в конструкцию двух выхлопных труб танка Pz-IV. Теперь вся масса выхлопных газов должна была идти точно вниз. Это было именно то, что ему требовалось.

— Отлично, — кивнул он молодому штурманну, который стоял на страже с автоматом в руках, оберегая Шульце от возможных атак французских партизан и британских десантников. — Работа сделана. Скажи Матцу, чтобы завел мотор!

Штурманн подбежал к люку и прокричал Матцу, чтобы тот заводил танк. Роттенфюрер тут же нажал на кнопку стартера. Мощный мотор танка мгновенно ожил. Матц прибавил газу. Густые струи выхлопного дыма устремились точно вниз — прямо под днище танка, и еще ниже. Именно этого эффекта и добивался Шульце.

— Скажи Матцу, что все работает так, как и задумано, — прокричал он молодому эсэсовцу, стараясь перекрыть мощный рев моторов.

— А для чего вы внесли эти изменения в конструкцию танка, господин шарфюрер? Чего вы хотите этим добиться?

— Увидишь, малыш, ты все увидишь, когда придет время. А теперь забирайся в танк и хорошенько следи за тем, чтобы эти ублюдки не напали на нас сзади со своими сраными магнитными бомбами. Как только увидишь хотя бы одного, подбегающего к нашему танку с такой штукой в руках, немедленно открывай огонь на поражение. А я буду присматривать за тем, что творится у нас впереди. Ты понял меня?

— Так точно! — отчеканил штурманн.

Шарфюрер Шульце вздохнул. Он отлично знал, что сейчас абсолютно все зависело от Матца. Неверный выбор передачи, секундное колебание, малейшая ошибка, допущенная при расчете скорости, — и с ними случится то же самое, что уже случилось с двумя танками, от которых ничего не осталось.

— Давай, Матц, — выдохнул Шульце.

Тот медленно тронул танк и осторожно поехал вперед. Он двигался на предельно малой скорости — не более 15 километров в час, внимательно следя за дорогой и за обочинами. Он проехал три сотни метров… четыреста метров… пятьсот. И в этот момент роттенфюрер увидел то место на обочине, где он мог совершить свой маневр.

Матц облизал пересохшие губы и еще раз внимательно оглядел выбранное им место. Оно было не очень хорошим — земля здесь явно была топкой. Но другие места были еще хуже. Матц уже знал, что ему предстояло сделать. Он должен был съехать с дороги, пустить танк вниз, развернуть его там — и, перейдя на низшую передачу, вновь забраться вверх по небольшому склону и опять оказаться на дороге. Как только танк вновь окажется на ней, он должен будет развить наивысшую скорость и добраться до диверсантов раньше, чем они успеют прийти в себя, разгадать его маневр и приготовить свое снаряжение. В противном случае от его танка и от него самого останутся лишь одни головешки.

— Шульце! — позвал он.

— Слушаю тебя, кусок обезьяньего дерьма, — откликнулся шарфюрер.

— Видишь то место на обочине? Прямо впереди?

— Вижу!

— Я развернусь там. Если получится.

— Я понял тебя, Матц. — Голос Шульце посерьезнел.

— Если понял, тогда держись. Поехали! — бросил одноногий боец и прибавил газу.

Pz-IV стал набирать скорость и вскоре быстро помчался вперед, сильно подскакивая на неровностях дороги. Шульце и штурманн, сидевшие в башне танка, судорожно сжали поручни, чтобы не упасть и не удариться обо что-то головой.

— Если ты веришь в Большого Человека, который сидит там, на небесах в белоснежных одеждах, то тебе самое время помолиться ему, — бросил Шульце своему молодому коллеге. Но в его глазах не было теплоты и юмора. Он отлично знал, что случится с ними, если у Матца ничего не выйдет.

Танк вильнул к обочине и стал съезжать вниз по склону. Гусеница, потерявшая опору, бешено крутанулась в воздухе. Матц вытер пот со лба и сосчитал до пяти. Мотор Pz-IV, казалось, работал на предельных оборотах. Роттенфюрер схватился за рычаг рукой, мокрой от пота, и включил низшую передачу.