Афганский дневник - Юрий Лапшин Страница 40

Со временем все свыкаются с опасным, но неизбежным соседством смеси разбитых дувалов и зарослей. И это привыкание опасней всего. А лучше места для неожиданной атаки все равно нет, да и понятия «опасное» и «безопасное» место в такой войне условны. Удачно, что местность идет с наклоном к реке и оттуда, снизу, нас трудно накрыть. А приблизиться вплотную «духи» вряд ли решатся. В наследство от пехоты получили окопы, а со временем и сами основательно зарылись.

«Зеленка», долина реки Логар, начинается километрах в 10 южнее Кабула и тянется километров на 40–50 до самых Бараков. В повседневном лексиконе все именуют ее «Мухамедкой». Мухамедка — и всем понятно, о чем идет речь. А это от названия населенного пункта на полпути до Бараков: Мухаммедага-Уллусвали. Дорога хорошая, асфальтированная. Идет вдоль гор по правой стороне зарослей, полей, кишлаков (если ехать от Кабула). Слева вьется то ближе, то дальше река Логар. По обе стороны от нее на три-четыре километра сама зеленая зона, далее к горам степь.

Вдали громоздятся горы. Горы идут как бы ступеньками, все выше и выше, и уже на горизонте они солидной высоты, все в снегу. Высота там уже явно за 3000. Полотно асфальтовое, и кое-где обочины изрядно попорчены «духами»: где заплаты из земли и асфальта, а где и воронки до метра и более глубиной. Ну и, естественно, в тех местах и скелеты машин.

Работа обыденная и нудная. В полшестого машины разъезжаются по позициям, а к вечеру собираем их в ротные пункты. Машины разведвзвода возвращаются на КП батальона. Погода контрастная: днем жара, ночью довольно холодно. Соответственно погоде и букет болезней. За полмесяца отправили в Кабул несколько человек с подозрением на воспаление легких и инфекционные болезни. Последнего с подозрением на тиф. И сам начал пить таблетки от малярии. Сказывается близость реки — к ночи в палатку слетаются комары. Вот уж не доставало схватить малярию перед отпуском.

Идет колонна на север или на юг в Гардез: все «к бою». В окопы, каски на голову, стволы в «зеленку». Прошла колонна: «отбой», наблюдатели на местах, остальные в тень, под тент, под полог. Разрешили надевать бронежилеты на голое тело. Жара и духота. И сам, особенно в первое время, изрядно мучился, пока не акклиматизировался.

На солнце печет, а в палатке духота. Выскочишь, обольешься водой и минут 20 чувствуешь себя человеком. Остальное время — хлебный мякиш. Да и работы как таковой особенно нет. Зачитали до дыр, меняясь, все книги, брошюры и журналы, какие оказались у запасливых людей. На всех один приемник, да и слушать прилично можно только по вечерам. Днем берет на «троечку». Весь эфир забит восточным говором и музыкой. Индия, Иран, Пакистан — все в кучу. До нас днем доходят экзотические передачи, какие в Союзе и не слыхивал, — радиостанция Мурманска «Атлантика» для рыбаков северо-западного района, передача для соотечественников за рубежом (это уже Москва). В обед хороший концерт для советских специалистов, работающих в странах Азии и Африки. Вечером начинает прилично звучать «Маяк».

Изредка слушали «Маяк» из Вашингтона. В один из дней одарили нас своим вниманием эти врали, заявив, что советские войска ведут упорные бои в долине Логар. А у нас тишина. Один раз видели далеко в предгорьях караван. Несколько раз каких-то людей в «зеленке», но огня не открывали. К чему бессмысленная стрельба. Возвращаясь в очередной раз к вранью в эфире, вспомнил, что было как-то в марте сообщение о том, что в Кабуле при взрыве погибли четыре советских советника. Спросил Женю Минаева, так ли это, и тот ответил: «Вздор, не было ничего подобного, утка в чистом виде».

К однообразию жизни — однообразие в пище. Под конец утром обходился чаем. Гречка уже в горле застревала. Как эту триаду (гречка, макароны и рис) не меняй местами, все равно аппетита они не вызывают, если их есть изо дня в день. А борщ в банках? Один вид штабелей этих банок вызывал аллергию. Положительным в этом выходе нахожу то, что научился играть в нарды (или Шеш Беш). Игра немудреная, но азартная и время съедает, как солнце лед.

Вечером кратковременный кусок прохлады, короткий переход от жары к холоду. Пошагаешь туда-сюда, как маятник, подышишь знакомым воздухом. Если днем он не наш, не русский, то с темнотой и сыростью от реки, свежестью от зелени нет-нет, да и напомнит что-то родное. Иллюзию нарушают шакалы. Впервые услышал этих тварей. А то все больше впечатлений вычитанных. Как кому, а мне их вой представился чем-то средним между боевым кличем индейцев и детским плачем. Иногда кажется, что это человек дурачится, визжит на разные голоса.

Скорее всего, эти гады и стали причиной моего конфуза. Среди ночи вдруг разразилась стрельба. Спросонья это оказалось так неожиданно. Показалось, что палатку в упор расстреливают. Реакция была мгновенной. Вмиг с кровати свалился, да еще подал команду: «Все вниз!». А через секунду очухался, поднял голову, а на меня ошалело, удивленно и тоже испуганно спросонья смотрят со своих кроватей Н. Ивонник и И. Печерский. Со стороны нелепо, конечно, смотрелось. Но как бы там ни было, они проявили такт, вроде ничего и не произошло. Разобрались в обстановке. Что-то или кто-то сорвал «сигналку», и часовые враз ударили туда со своих мест. Вот и все.

А на другую ночь действительно две залетные откуда-то пули щелкнули над палаткой. После этого дал команду зарыть палатки. В земле, да за бруствером все спокойнее себя чувствуешь, а то лежишь как на сцене. Другая забота для волнений — змеи. Здесь уже Печерский больше всех волновался: «Не люблю, мол, этих тварей». Так-то они на людей не бросаются, а сейчас в апреле — мае в брачный период становятся нервными, агрессивными. Печерский приказал за неимением лучшего насыпать вокруг палатки хлорки. И смех и грех. А в один из вечеров дали команду: «К бою», а экипаж одной БМП мнется, никто внутрь лезть не хочет. В чем дело? Внутрь забралась змея. Шутки в сторону, машина небоеготова. Потом разобрались, что это полоз, не ядовитый.

На пятый день стояния в обороне вечером при возвращении на КП 9-й роты А. А. Махотлова подорвалась боевая машина. Номер 592 какой-то роковой. В декабре на перевале подорвалась машина с этими же цифрами на борту. Вот теперь сменившая ее другая совсем новая машина-красавица превратилась в металлолом. Только что ее пригнали из Союза. Жаль людей, жаль машину. И место, кто бы мог подумать. Съезд с дороги, метрах в пяти от полотна, на уже десятки раз накатанной дорожке. При взрыве вмиг всех разбросало в стороны. Хорошо, что не сдетонировал боекомплект. Лейтенант С. Бугаков и сержант Ментешашвили ранены. Лейтенант серьезно, перебита нога. Один контужен. Всех троих срочно на БТР и в медбат в Кабул. У машины пробит корпус, это все. Через два дня от нее остался голый корпус, а все внутренности оказались в кузове «Урала». Хорошо еще, что все так закончилось.

Это наши первые и последние на этих «боевых» потери. Где-то в это же время узнали о потерях соседей. Батальон спецназа в Бараках перехватил караван, захватил его, и в это время по трагической ошибке на караван вышли боевые вертолеты. Ударили на редкость точно: пятеро убиты, шестеро ранены. Погиб зам. комбата майор Головко. В мае прошлого года в статье «Дорога домой» писалось, что больше всех дебоширят демобилизованные десантники части майора Головко. В. Востротин тогда еще сказал, что теперь этому майору можно не завидовать. Не знали тогда, кто это такой. Теперь уже точно завидовать нечего. Нелепая смерть. За неделю они потеряли семь человек. Через день вновь перехватили караван из засады. Завязался бой. Вызвали на подмогу БМП. Когда бой уже заканчивался, «дух» — гранатометчик подобрался в темноте и влепил гранату в башню машины.