Бригада уходит в горы - Равиль Бикбаев Страница 4

Еще был у нас был воспетый в солдатском десантном фольклоре и военных былинах тренажер силы, духа и воли: «Еб…н гора».

Ох и наеб…лись же мы на этой самой горе, по самое не хочу. Это даже и не горка, а глубокий овраг, а вот подъем из него крутой. Этак с часок побегайте по еб…н горе вверх-вниз-вверх, так она вам круче Эвереста покажется. А уж когда совсем нет сил бежать, то шагом по ней ходят, только шаг не простой, а «гусиный» — иначе вприсядку. Вот такое в основном физическое воспитание было. Еще на турнике занимались, на параллельных брусья болтались, постоянно выполняли самое любимое армейское упражнение: «Упор лежа принять! И на счет раз начали…». Вот и все собственно. Могучих мускулов я не накачал, зато уже через месяц службы стал: «тонкий, звонкий и прозрачный».

За перенесенные муки каждому десантнику прямо с даты принятия присяги бронируется место в раю. Даже песня (автора я к стыду своему не помню) такая есть:

И воскликнул Господь

Дайте ключи!

Отворите ворота в сад

Я приказ даю

от зари до зари в рай принимать десант

Так вот рай в десанте это ПДП парашютно-десантная подготовка. Укладка парашюта перед прыжком, красота, команды понятные, толковые. Выполняешь их с полным осознанием их необходимости. Выполнение каждой команды по укладке трижды проверяют, командир взвода, заместитель командира роты по ПДП, и командир роты. Даже если ошибочка вышла у тебя по укладке, поправят. А уж прыжки это вообще праздник в раю! Думаете такие мы смелые и отважные, и как в песне поется: «небо нам небо нам родимый дом». Нет, просто многие понятия в армии меняются. Прыжки, это нет никаких работ, строевых занятий, вечного «бегом марш» или «упор лежа принять». Ночью, боже упаси, что бы курка побеспокоили, сон полноценный ровно восемь часов. Перед восходом солнца подъем и плотный завтрак, парашюты со склада получены еще вчера, до утра под охраной дневального ждут в помещении роты. На рассвете погрузка в автобусы, пока до военного аэродрома едешь, на сиденье как белый человек, можно и вздремнуть. Распределили по бортам. Погрузка в военно-транспортный самолет. Набор высоты. Легкое приятное волнение. Сигнал «Приготовится». Встали потоками в затылок друг другу. Открыт десантный люк. Пошел! Бегом по фюзеляжу самолета. Ахнул вниз. Считаешь секунды до открытия парашюта: «Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три!» Кольцо! Рвешь кольцо парашюта. Раскрылся купол. Туго натянуты стропы, чуть давит на тело хорошо подогнанная подвесная система. Летишь! Летишь!!! Лепота. Приземлился, погасил купол, отстегнул подвесную систему, собрал парашют в сумку. Все. И пока весь полк не отпрыгал, никто тебя не трогает, лежишь на спине небом любуешься, отдыхаешь. Эй курсант! А в десанте за прыжки платят. Получи прыжковые три рубля, распишись в ведомости. Иди на эти три рубля купи чего вкусненького. Выездной солдатский буфет — булдырь на жаргоне, уже на поле. Покупай чего душа изволит и кушай родной, отдыхай, сегодня у тебя праздник. Рай. Сравните это с многокилометровым бегом в противогазе да еще постоянно «вспышка справа!», «вспышка слева!». Вот и понятно будет, почему прыжок с парашютом это рай для десантника. Тут каждый день прыгать согласишься, невзирая на проценты нераскрывшихся парашютов. Бывает, конечно, что и не раскрываются купола, но редко. Если статистику взять, то больше шансов под машину на улице с оживленным движением, угодить, чем разбиться при прыжке в нормальных условиях, на нормальном оборудовании.

Не успел я еще присягу принять, а военную службу, уже до донышка, до самой распоследней капли понял. Для солдата, что главное? Кто служил, сразу скажет: «сачкануть, пожрать и поспать» Для командира, что главное? Заставить солдата работать, кормить в меру, голодный солдат это злой и инициативный воин, а именно такой Родине и нужен. А спать? Спать милые дома будете, если до дембеля доживите.

Военную службу я невзлюбил, и она отвечала мне тем же. Поняв ее родимую, до самой сути, стал я вовсю сачковать, думал исключительно о жратве, а не об уставах, старался побольше поспать, умудряясь это делать даже стоя на тумбочке дневального. В своем соревновании с армией, я проявлял и развивал в себе именно те качества, которые мне потом не раз пригодились в Афганистане. Решительность, настойчивость, умение маскироваться, умение вводить противника в заблуждение, готовность любыми мерами обеспечить себя пищевым довольствием. Но в то время солдат я был совсем не опытный. Мою маскировку, легко раскрывали, в заблуждение командиров вводить не особенно получалось, вот и огребал я нарядов вне очереди, и других, но уже не уставных педагогических мер и приемов военного воспитания, по полной программе. Но попыток объегорить и объехать на «сраной козе», своих командиров не оставлял, проявляя похвальную настойчивость. Посему, говорю это без ложного стыда, был я в учебной роте самым хреновым курсантом, а в солдатском ранце (РД — ранец десантный) носил не маршальский жезл, а прятал сухари и сахар. Что было, то было.

До сентября служба шла, наполненная хоть какой то, но все же боевой учебой. Научили стрелять, собирать и разбирать стрелковое оружие, действовать в составе роты, взвода, отделения, малой боевой группы. Преодолевать полосу препятствий, ходить строевым шагом, десантироваться с воздушной и наземной техники. Зазубрили уставы. Мирно дремали на политзанятиях.

Тогда летом 1980 года в Москве проходили Олимпийские игры, умер Владимир Высоцкий, несли первые боевые потери наши части в Афгане. А у нас? У нас… упор лежа, принять! Бегом марш! Носочек тянем. Рооота! Газы!!! И постоянно…окрики и добавления к командам: «под такую вашу мать…. вашу мать….. вашу мать!»

Что есть солдат? Солдат есть безропотная скотина, обязанная выполнять приказы своих командиров. Об этом тактично и уклончиво говорится в военной присяге: «Стойко переносить тяготы и лишения воинской службы» и более ясно в дисциплинарном уставе: «Приказ начальника, закон для подчиненного». Еще солдат есть бесплатная, безответная рабочая сила, на которую трудовой кодекс не распространяется.

С сентября курсантов стали припахивать на гражданские работы, то есть наша народная армия, оказывала за бесплатно, помощь народу в его труде на благо Родины, но при этом еще и гарантировала этому народу свою защиту. Во как! Другой такой армии в мире не найти!!! Так нам с гордостью говорили замполиты.

Работы так работы, нам по х… по барабану в общем. Уголек по ночам разгружали, траншеи копали, в колхозах картошку убирали, трудились — пахали, вместо боевой учебы. Грех жаловаться, все лучше, чем по тем же полям с оружием бегать. Вот тут то я и развернулся! Показал на что способен! Работать не работал, а уж жрал так, что за ушами трещало, и все норовил вздремнуть. Самогоночку дегустировал, сальцом закусывал, на дебелых литовских девиц засматривался.

Осенью в самом начале октября копаем мы отделением картошку на народном поле литовского колхоза. Наш командир отделения куда то увеялся, мы свободны. Раз надзора и вечных понуканий нет, то и работы нет. Поле после дождя мокрое, ветер зябкий, я закутавшись в бушлат, сижу на корточках рядом с ведром наполовину заполненным перепачканной мелкой картошкой. Маскируюсь, ввожу возможного наблюдателя в заблуждение, пусть думает что я работаю, а сам в это то время предаюсь предрассудительной медитации. О доме думать бессмысленно, не о чем другом думать не хочется, в общем чистейшей воды медитация: мыслей ноль, тело расслаблено, время как отсутствует.