Лучший английский ас - Джеймс Э. Джонсон Страница 35

Когда мы вернулись в Киртон, нас встретил неизменный Гиббс. Мы уселись в кресла и стали набрасывать профиль незнакомого самолета. Нип полагал, что его консоли напоминают крылья Майлс «Мастера». Джефф Уэст сказал, что его фюзеляж полнее, так как установлен радиальный мотор. И все мы сошлись на том, что этот самолет превосходит Me-109F, а наш «Спитфайр V» с ним вообще нельзя сравнивать. Наши эскизы пошли по таинственным каналам разведывательных служб, и мы больше ничего о них не слышали. Однако наши пилоты все чаще сообщали о встречах с этими самолетами над северной Францией.

Позднее нам сообщили фантастическую историю о том, что это могла быть партия самолетов Кертисс «Хок», которые Франция закупила в Соединенных Штатах незадолго до начала войны. Предполагалось, что эти самолеты были переданы Люфтваффе, и немцы начали их использовать. Это была совершенно абсурдно, так как довоенные самолеты не могли иметь такие летные характеристики. Лишь через несколько месяцев наша разведка сообщила, что это совершенно новый истребитель, знаменитый FW-190, спроектированный Куртом Танком.

Вскоре после этого состав нашей эскадрильи почти полностью сменился. Джефф Уэст и Нип отправились драться на Мальту. Рой был переведен на тыловую работу, и мы лишились хорошего товарища. Позднее он вернулся на фронт и совершил выдающуюся карьеру. Оборвалась она крайне трагично. Его ведомый, набирая высоту, потерял Роя на фоне солнца и пропеллером отрубил хвост его «Спитфайру». Нас также покинул Алан Смит, отличившийся в последний год. Их место заняла группа 20-летних юнцов, прибывших из доминионов и колоний. Из 11 пилотов моего звена трое были канадцами (Боуэн, Сандерсон и Страутс), четверо новозеландцами (Крафтс, Уэр, Болтон и Дэвидсон), один австралийцем (Смитсон), один родезийцем (Уинтер), один англичанином (Уэлш). Ну, и я сам. Мы были пестрой компанией. Южно-Йоркширская эскадрилья потеряла свою однородность, однако новички воевали ничуть не хуже уроженцев графства Йоркшир.

В начале 1942 года мы перебазировались на новый аэродром в Кингзклифф. Рядом находился главный аэродром сектора — Уитеринг. Теперь мы жили в жалких деревянных домишках и с тоской вспоминали наши роскошные квартиры с центральным отоплением в Киртоне. Погода была отвратительной, а скверные новости с Дальнего Востока и недавний прорыв через Ла-Манш германских линкоров «Шарнхорст» и «Гнейзенау» еще больше ухудшали настроение.

Комендантом авиабазы в Уитеринге был знаменитый полковник Бэзил Эмбри, который уже имел Орден за выдающиеся заслуги с двумя пряжками. В 1940 году его сбили, он попал в плен к немцам. После множества приключений, убив часовых, Эмбри бежал и пробрался в Испанию. Немцы объявили за него награду (живого или мертвого — безразлично). Но до самого конца войны Эмбри продолжал летать под вымышленной фамилией. Когда мы базировались в Кингзклиффе, ему исполнилось ровно 40 лет. И в день рождения он вдребезги разнес меня в сквош.

Еще одной примечательной фигурой в Уитеринге был офицер управления полетами Питер Клэпхем. Как и многие другие, он подпал под очарование своего полковника, и в 1942 году начал летать на «Бофайтере» в качестве оператора радара. Потом разгорелась затяжная война с начальством. Питер старался вырваться из кресла и перейти в летный состав. Когда Бэзил Эмбри стал вице-маршалом авиации и командиром 2-й авиагруппы, Питер присоединился к нему. Вместе они совершили немало вылетов на штурмовку. Питер был награжден Крестом за летные заслуги с пряжкой. Самое смешное, что приказ о его переводе в летный состав пришел за 4 дня до окончания войны.

Командиром авиакрыла Уитеринга являлся новозеландец Пат Джеймисон, который показал себя выдающимся командиром. Командиром звена в составе 46-й эскадрильи Джейми принял участие в злосчастной Норвежской экспедиции. Когда конец в Норвегии был уже близок, его командир эскадрильи «Бинг» Кросс получил приказ либо уничтожить свои «Харрикейны», либо перелететь на другой аэродром и погрузиться на любой транспорт, который окажется в соседней гавани. Ни одно из этих предложений Кроссу не понравилось. Он посетил авианосец «Глориес» и договорился с его капитаном, что попытается посадить 10 уцелевших «Харрикейнов» к нему на палубу. Для этого «Глориесу» следовало развить самую высокую скорость со дня приемных испытаний.

Ни один современный истребитель вроде «Спитфайра» или «Харрикейна» не мог сесть на авианосец. Они не имели тормозных крюков, поэтому в заднюю часть фюзеляжа им напихали мешки с песком, чтобы удержать хвост при посадке прижатым к палубе. Первую попытку должен был совершить Джеймисон с 3 самолетами. Если она окажется удачной, командир эскадрильи отправит радиограмму с приказом вести остальные самолеты.

Маленькую группу Джейми повел тихоходный «Суордфиш» с «Глориеса», и она быстро пропала из вида. Прошли несколько томительных часов, но никаких известий не поступало. К этому времени они уже должны были находиться либо на авианосце, либо на дне. Кросс взлетел вместе с остальными пилотами. Их повел второй «Суордфиш». Пилотам пришлось проделать долгий путь, прежде чем они увидели «Глориес». Сухопутные истребители не привыкли совершать длительные перелеты над морем. Но в данном случае их подстегивало нежелание оставаться в Норвегии. Авианосец направлялся домой и мог забрать их вместе с самолетами. Все истребители благополучно сели на корабль и вскоре были спущены в ангар.

Кросс отправился обходить «Глориес» и посетил штурманскую рубку. Там ему сказали, что корабль находится в 200 милях от берегов Норвегии. Главной опасностью в этих водах, по словам моряков, являлись немецкие подводные лодки. Однако корабль шел со скоростью 17 узлов, что страховало его от атак подводных лодок. Во время похода к берегам Норвегии впереди корабля патрулировали бортовые «Суордфиши». Однако теперь патрулирование не велось, и только один «Суордфиш» стоял в готовности на палубе с подвешенными глубинными бомбами. (Официальный отчет о гибели «Глориеса» говорит, что старый корабль имел ограниченную дальность плавания. Если бы у него осталось больше топлива, он следовал бы вместе с другими кораблями. На борту еще имелись 5 торпедоносцев-разведчиков, но в день гибели полеты не проводились.)

Когда прозвучала боевая тревога, Кросс побежал на квартердек и увидел на горизонте два столба дыма. Почти немедленно в 20 ярдах от борта взметнулись три высоких столба воды. Это упали снаряды первого залпа «Шарнхорста» или «Гнейзенау». Кросс подумал: «А ведь я увижу настоящий морской бой. Увижу вплотную. Гораздо интереснее, чем то, что нам рассказывали в штабном колледже!»

Он поднялся на полетную палубу. В этот момент новый залп попал в правый борт авианосца, уничтожив трап, по которому он только что поднялся. Один снаряд упал всего в нескольких ярдах от Кросса. К счастью, он не взорвался, а только сделал в палубе большую дыру с рваными краями, из которой сразу повалил черный дым. Вскоре немецкие линкоры начали класть в «Глориес» два снаряда из каждых трех выпущенных. При попадании снарядов раздавался страшный грохот, напоминающий треск рвущегося коленкора, только в тысячу раз более сильный. Кто-то подошел к нему и сказал:

«Последний залп поджег ваши „Харрикейны“ в ангаре. Но не беспокойтесь. Скоро мы все там будем».