Мы погибнем вчера [= Меня нашли в воронке ] - Алексей Ивакин Страница 35

– А чем воевать-то будешь?

– А найду чего-нибудь. Этот, как его… Хервассер, есть еще?

– Киршвассер, дубина ты, хоть и доктор, – беззлобно подначил его дед. – Черешневая вода, по-нашему.

– Давай черешневую воду. Хлебнуть надо, для поддержки сил.

– Пулемет жалко, блин, – вздохнул Ежина. – Хороший был пулемет…

Валера прищурился было от наступающей злости, но дед вдруг громко зевнул и сказал:

– Пулемет хороший, но Валерий Владимирович лучше! – И достал фляжку из мешка.

– А кто ж спорит то! – распахнул глаза Андрюшка! А про себя подумал: "А я бы не выкинул…"

Валера глотнул из фляжки. И даже его, привыкшего к медицинскому спирту и ядреному деревенскому самогону, передернуло.

– Ух!… – просипел он. – Не фига не черешня. Больше на крапиву смахивает…

Дед понюхал:

– Аааа… Вот это и есть шнапс. Не то, что та водичка! – и довольно гоготнул. – Держи-ка, Ритуля!

– Нее… Я не буду, – слабо запротестовала она. Но фляжку взяла. И глотнула. Хотя и не хотела.

– Вовсе не так уж и крепко… – сказала она, когда откашлялась и утерла слезы…

А когда огонь в пищеводе и желудке слегка утих, вдруг почувствовала прилив сил.

– Еще? – улыбнулся Валера.

Она качнула головой. Мол, хватит.

– Тогда пошли, – сказал дед. – Сейчас самое трудное будет…

Дед, оказалось, не шутил. Если до привала они кое-как, но шли, то сейчас в буквальном смысле пришлось ползти. Метров пятьдесят еще прошли, а дальше болото стало просто затягивать в себя, воняя сероводородом.

Поэтому поводу долго Еж возмущался, но потом и он замолчал, устало продираясь сквозь грязь…

…Гауптштурмфюрер СС Герберт Цукурс внимательно изучал карту. Послать погоню за русскими ночью, по болоту, он, естественно, не рискнул. Шаг в сторону – можно утонуть, а идти прямо по следам партизан – значит постоянно быть на прицеле. Чертов пулеметчик убил еще одного солдата и ранил двоих. А еще днем двое подорвались на сюрпризе в управе. Итого потери – двое убитых, трое раненых. Против одного партизана. Оберштурмфюрер Лакстиньш доложил, что русских на болоте было четверо. Всего четверо! Против батальона! Ну ничего… им чертовски повезло. Не более. И как эти же русские говорят – против лома нет приема?

Значит так…. Партизаны идут по болоту с варварским названием Дивий Мох напрямик, по известной только им тропе. Болото это похоже на крокодила – только вместо пасти у него – длинным и узким языком – полуостровок с выходом на сушу. В обход, по краю болота, до выхода этого гребня около сорока километров. Значит достаточно одного взвода, чтобы перекрыть эту горловину и запечатать их там наглухо. Насмерть! Русские наверняка выйдут на сушу только к утру. И рухнут там без сил. А к утру, в крайнем случае к обеду, мы будем там. И возьмем их тепленькими…

– Господин гауптштурмфюрер! Может быть, следует идти ротой?

– Вы меня пугаете своей трусостью, обер… Их там четверо, всего четверо. Или вы обознались?

– Возможно, мы ранили пулеметчика…

– Значит на трех с половиной русских, вы хотите всем батальоном?

– Может быть, ротой? Может статься, у русских там база и партизан ждут…

– Кто? Кто их там может ждать?

– Их товарищи, конечно…

– Неделю назад наши союзники добили здесь большевистских десантников, фанатиков Сталина. Добили окончательно и бесповоротно. А до этого здесь никто и не слышал о партизанах. Следовательно…

– Что?

– То, что это или недобитки-десантники, или обыкновенные бандиты. Неужели вы, господин оберштурмфюрер, – в голосе Цукурса лязгнул металл, – думаете, что взвод лучших бойцов Латвии не сможет справиться с четырьмя русскими бандитами?

– Конечно, смогут, но…

– Приведите себя в порядок, оберштурмфюрер. И прикажите своим бойцам отдыхать. Выходим с рассветом.

…Через час и пятнадцать минут, вытащив замерзшую и насмерть перепуганную Риту из очередной промоины, они лежали в черной и холодной жиже, отдыхая перед очередным броском вперед. Говорить не было сил, даже дышать не было сил. Но идти надо было. Хочешь не хочешь – а надо. Впрочем – не хочешь идти, можешь тонуть.

Дед закряхтел, вставая с огромным трудом на четвереньки, и вдруг замер:

– Тихо!

Чего тихо, никто так и не понял – стояла обычная ночная тишина. Шумели на ветерке исковерканные болотом маленькие кривые березки, где-то ухала какая-то ночная птица, лягуши орут друг на друга любовными песнями… Все как обычно.

Чего Еж и озвучил.

– Тихо говорю, – рявкнул на него дед. – Дымом пахнет…

– И точно! – удивился Валера. – А я и не заметил. Вернее заметил, но внимания не обратил.

– Костер жгут, твою мать…

– Кто? – спросил Еж. А потом подумал и добавил: – Извините, не подумал!

Дед Кирьян подумал и зло добавил:

– Ладно, пошли вперед. Нас все одно слышно за сто верст. Может это те десантники, о которых Виталий рассказывал? Немцы, вроде как, не должны были вперед нас до острова добраться. Не стреляйте только. Ежели что, лапы в небо. Все одно шансов у нас нету. Положат за два чиха и даже не сморкнутся. А там посмотрим, чего да как.

И они снова тяжело зачапали вперед. Время от времени на четвереньках, а иногда и опять ползком. Уже начинало светать, когда они, грязные как вурдалаки, выползли на твердую землю островка.

Несмотря на то, что их слышно было, наверное, до самого Демянска, никто не окликнул их из кустов, никто не открыл огонь на поражение. Только запах дыма стал еще сильнее.

И точно. Чуть поодаль светились угли.

Дед, пошатываясь от усталости, побрел к костерку, аккуратно обходя воронки. Земля здесь была вся изрыта, словно гигантскими кротами.

– Терминатор, блин… – заворчал Еж и поперся за ним.

Валерка остался на месте – нога пульсировала от боли. А Рита вообще не могла пошевелиться – мышцы, казалось, сжались в едином спазме, а по коже мириадами бегали невидимые мурашки.

– Где-то здесь, красавчики… – пробормотал дед вполголоса, присев у тлеющих головешек. – За нами глядят. Чуешь? – не оборачиваясь, спросил он у Ежа.

Еж подумал и, на всякий случай, сказал:

– Ага, чую…

Впрочем, в ночном лесу всегда кажется, что на тебя кто-то смотрит.

– Не германцы это. Наши, русские, – дед подкинул хворосту в угли и принялся дуть на них.

– Почему? – удивился Еж.

– Костер по-нашему сложен. Аккуратно. Знающий человек делал. Немцы они навалят шалашом, а тут, вишь, домиком складывали…