Русский капитан - Владислав Шурыгин Страница 27

Тогда же агентура донесла, что в этом районе работает подрывник из отряда Гелаева, который месяц назад прорвался в этот район из Грузии. Отряд его две недели гоняли по горам. Больше половины боевиков было уничтожено и попало в плен. Саму банду ханкалинские начальники объявили по телевизору «полностью разгромленной», но это было далеко не так. Оставшиеся гелаевцы растворились в этих лесах, спрятались, затаились и теперь стали головной болью для местных гарнизонов. В поисках остатков банды и тралила горы группа «спецназа» Николая…

Это был тот самый подрывник.

Николай с каким-то мстительным интересом рассматривал, лежащего на мушке врага. Вот «чич» полуобернулся, разглядывая что-то в стороне. Крепкая шея, выразительный мужественный профиль — чечены красивые мужики.

Подобраться к боевику не было никакой возможности. Между ним и Николаем лежала небольшая каменная осыпь, и любой шаг по ней сразу бы вызвал целый поток щёбёнки. Кроме того, подрывник мог быть не один, и где-то рядом могли быть другие боевики, прикрывавшие его или сидевшие в засаде. Доложить командиру, который двигался вместе с группой в густом кустарнике метрах в тридцати за спиной, он тоже не мог. За это время на дороге могла появиться наша колонна.

И Николай просто держал боевика на прицеле, ожидая пока к нему подойдёт основная группа.

Так прошло несколько секунд. Неожиданно снизу, с дороги послышался шум моторов, и из-за поворота на дорогу стали один за другим выползать грузовики. Подрывник тот час схватил в руки подрывную машинку и замер. Надо было действовать.

— Эй! — негромко окликнул чеченца Николай.

Боевик обернулся как ужаленный.

Все чувства сразу промелькнули в это мгновение на его лице. Удивление, злость, растерянность. Николай смотрел прямо в его глаза. Ладонь чечена растерянно шарила по блоку, выполняя ещё ту, главную команду. И вдруг синюшная бледность проступила сквозь смуглость лица, а в глазах, растворив все чувства, появилось выражение какой-то собачей тоски и смертельного ужаса. Он понял, что сейчас произойдёт…

Тогда жалости не было.

…Это пришло и заставило скулы сжаться в камни, но уже через мгновение пропало. Осталась только обида. «Зачем она вернула его туда? Что ей там надо? Это не для нее!». Но слов выразить все полыхнувшее в душе не хватило, и он только спросил, растерянно улыбаясь.

— А что бы вы хотели услышать?

Она опять долго смотрела не него.

«Зачем она на меня так смотрит?» — мучительно подумал он.

— Понимаешь… — Алла капризно, сжала губы и в углах вычертились морщинки — Я просто пытаюсь понять. Вот мне — двадцать пять. Ты, наверное, моложе меня года на четыре. Моложе, а уже знаешь такое, чего на всю жизнь хватит. Ты стрелял по людям, наверное, убивал. После всего этого просто невозможно оставаться нормальным человеком. Ну, в смысле, обычным. Тем, кем был раньше. Я пытаюсь понять, чем ты отличаешься от нас, от меня…

— Брось, Алка, что вцепилась в парня? — Борис легко сорвал кольцо «открывашки» с банки пива, и, отхлебнув, закончил:

— …Очень ему надо в воспоминаниях копаться! Ну, прямо как тебе о твоём любимом муже говорить…

«Так значит она замужем…» — Подумал Николай. Это «замужем» почему-то тоской отозвалось под сердцем. Ему стало грустно от того, что эта женщина чужая. Чья-то жена. И глаза эти принадлежат другому.

— А кем вы работаете? — Задал первый пришедший в голову вопрос Николай.

— Я?.. — Алла на секунду замялась. — Бухгалтер — экономист в фирме. И учусь на вечернем, в финансовой академии.

— …Где мы её и отловили. — Ухмыльнулся, молчавший все это время Михаил. — Прибыль считает она как компьютер. Экономит — в основном собственные нервы. А финансы любит всем сердцем!

— Ладно, пора перекурить! — предложил Борис.

…В тамбуре было морозно, и горько пахло угольной гарью. Внизу размеренно и колокольно выстукивали стыки колеса.

.

— Я в армию в девяносто первом ушёл. Попал в Ростов в штаб округа. Служил поваром. — Выдохнув дым, сказал Михаил. — Скажу вам, не служба, а курорт был! Пять раз в отпуске был. Домой, помнишь, Боря! — на новеньких «жигулях» вернулся. Мы с нашим полковником за неделю столько зарабатывали, сколько генерал за год не получит. Помню мой ротный, у которого я числился, штуку «баксов» у меня одолжил…

— Это по контракту что ли тогда так платили? — Удивился Николай.

— По какому контракту? — Михаил снисходительно глянул на Николая. — Тогда и слова такого не было. Я обычным «срочником» был. Забирали в армию ещё при комуняках, а дембельнулся уже при демократии. Просто время тогда такое было — время непуганых идиотов. Эх, вернуться бы туда хотя бы на пару месяцев, так сейчас бы богаче Березовского был бы…

— Или в могиле давно лежал бы. — Хмыкнул Борис.

— Да ладно тебе, Боря! Завидуешь просто. — От выпитого полное лицо Михаила побагровело и стало похоже на недоспелый помидор. — Ты тогда в своей институтской общаге за четвертак «курсовики» богатым чуркам делал. А я помню, осенью девяносто второго за один день штуку «баксов» срубил. На округ два вагона тушёнки привезли. Мой начпрод с полковником из штаба тыла быстро ей покупателей нашли. А вместо тушёнки из «гэдээр» пригнали две фуры собачьих консервов. Вот они мне и поставили задачу на собачьи консервы клеить бумажки от тушёнки. Мне этих бумажек целую коробку от телевизора притащили. Продали они тушёнку по доллару за банку. А меня наняли по пять центов за банку менять наклейки. Ну, я, не будя дураком, пригнал на склад взвод «чурок» молодых из «карантина» и они мне всю ночь за дополнительную пайку масла эти банки хреначили. Двадцать тысяч банок накатали. Ровно на «штуку». Мой прапор сначала — было упёрся, мол, тебе и сотки «баксов» за глаза хватит. Ну, тут я ему и выдал, мол, сотку свою себе в жопу засунь. А если мне мои кровные до цента не отдашь, то завтра пойду в обэхээсэс. Тогда и на нарах и без бабок окажешься.

Прапор ах позеленел. К полковнику побежал. Тот меня вызвал. Говорит, не боишься, что по Дону с дырой в башке поплывёшь. Я говорю — не боюсь. Я честно деньги заработал. Вам помог. А ваш прапор их зажать хочет. Так бизнес не делается.

Полковник подумал, потом говорит, ты, мол, молодец! Так и надо за свои деньги драться. Стушуешься — сожрут и выплюнут. Иди, деньги все получишь.

Мы потом с полковником с этим ещё много чего делали. Гениальный мужик был. Жаль убили его…

— Во-во! — Сказал Борис. — Таких умных пуля быстро находит.

— Да случайно всё вышло. По-дурости. — Огрызнулся Мишка — Уже перед самым дембелем весной девяносто третьего он в Чечню толкнул вагон мороженного мяса. Он там корешился с какой-то ихней шишкой. Типа, служил раньше. А этот козёл с ним рассчитался, и сам же своих черножопых бандюков на него навел. Домой к нему завалились всей кодлой. Вместе с женой и сыном и убили. Похороны были громкие. Командующий округом выступал…