Привилегия десанта - Владимир Осипенко Страница 24

В крепости Бала Хисар, где размещался наш полк, стоял тот же запах, но было гораздо тише. Чисто, часовые в броне и касках, наряд по КПП — тоже. Народу мало. Командира полка нет, представиться некому…

— Ваши на заставах, должны прислать БТР, но сегодня не ждите — в связи с праздником комдив все перемещения техники запретил. К кому вас отвести?

— Давай к разведчикам, кого-нибудь обязательно узнаю.

Через десять минут в офицерском модуле я уже разговаривал со старшим лейтенантом Алексеенко из братской разведроты нашей 7 дивизии. Пока перечислил свои новости, а он поделился местными, уже ужин. Разведчики мнутся:

— Пойдём в столовую или как?

— Много, мужики, не ждите, но бутылку поставлю!

Ротный хлопнул в ладоши.

— Дело. Так, старшина, в столовую за закуской, а ты, Володя, — это к Алексеенко, — завари-ка чаю.

Вечер, пятеро мужиков сидят за столом, на нем дымится жареная картошка, нарезан хлеб, «красная рыба» — килька в томатном соусе прямо в банках, пару разрезанных и пересыпанных солью луковиц, чай. Все отвернулись от стола и смотрят на меня, а я, открыв на кровати чемодан, отрезаю от здоровых кусков литовских копчёностей по небольшому кусочку. Кладу на тарелку и вместе с бутылкой шампанского ставлю на стол. Пошёл закрывать чемодан. Все как сидели лицом ко мне, так и сидят. Я говорю:

— Всё, мужики, остальное в батальон.

— О-о-о… Стоило из-за этого огород городить.

— Не наглейте, вам 750 грамм спирта мало?

— Где спирт?

— Бутылку-то откройте…

— Ё-моё!!! Док, давай сюда глюкозу!

Через полчаса, приговорив картошечку, но только уполовинив бутылку, мужики отвалились от стола и под гитару запели. Душевно, мелодично… Хорошо… На пару любителей халявы, заглянувших в камеру, цыкнули, и они растворились в тумане. Сославшись на усталость, я прилёг, и ещё долго сквозь сон слушал песни офицеров разведроты 357 полка.

* * *

Утором на БТРе за мной прикатил сменщик. Какие приказы удержат на заставе офицера, у которого в Кабуле уже сидит замена! Понятно, что светиться в полку он не хотел и, забрав меня, сразу повёл к броннику. Правда, перед самым выходом, критично глянув на меня, изрёк:

— В таком виде я тебя не довезу, снимут…

После этого он сунул мне какую-то затрапезную куртку, кажется, об неё все вытирали ноги, когда заходили в модуль. Я себя в зеркале не видел, но, глядя на прыснувших разведчиков, догадывался, что — орёл. По закону подлости, в таком виде практически нос к носу столкнулся с командиром полка, которого полтора дня вообще в полку не было. Рванул было назад переодеться, но сменщик подтолкнул, типа, нормально, давай так. Хрен его знает, как у них тут на войне принято? И я дал! Только по вытаращенным от бешенства, налитым кровью глазам гвардии подполковника Етабаева сразу понял, что зря. Потом, когда глаза стали нормальными щелочками, командир полка в цветах и красках высказал своё мнение о моих умственных способностях, о заведениях, где меня учили, и моих перспективах в его полку. Я знал Етабаева и не сомневался, что обещанное он обязательно выполнит. Как-то романтический ореол у меня пригас.

— Да ты не ссы, всё будет нормально, — бодрячком поддержал меня сменщик, высунувшись из модуля, когда след Етабаева простыл.

— Я это уже слышал, и совсем недавно.

Во мне потихоньку стала закипать злость на остроумных сослуживцев, а главное, на себя. Давненько меня таким придурком не выставляли. Похоже, он заметил моё настроение и попытался разрядить обстановку:

— Да он через полгода заменяется.

— Спасибо, утешил.

Цапаться не стал, но для себя отметил: хорошо, что мне с ним не служить. До заставы сидели по разным бортам и не разговаривали. Удивило, что, как только съехали с асфальта, через каждые сто метров грунтовой дороги стоял царандоевец. [18]Оказалось, комбата прибыл поздравлять большой начальник из Кабула, а чтобы дорогу по пути назад не заминировали, выставили охрану. Летели быстро, не хоронясь мин. С гостями разминулись почти у Рустамкалая.

С заставы к БТРу вывалило человек десять, все без знаков различия, гогочут, чему-то радуются. Я спрыгнул с брони, поймал на себе десять пар изучающих глаз, снял куртку, бросил на броню и громко спросил:

— Кто комбат?

Подошёл и по уставу представился подполковнику Родичеву, подчёркивая раз и надолго, кто может скалить зубы, а кому не вредно для здоровья и руку к черепу приложить. Комбат то ли был уже осведомлён, то ли почувствовал моё настроение и объявил:

— Так, товарищи офицеры, по рабочим местам. Кина не будет…

Однако кино было и опять в моём исполнении. Знакомство, место для отдыха, стол. На нем ещё остатки роскоши с приёма высоких гостей. Вываливаю с облегчением всю снедь и выставляю всё спиртное. Поскольку все слегка навеселе, без стеснения громко обсуждают увиденное. Всё нормально, даже очень, зачёт, молодец, довёз, только с шампанским, конечно, перебор… Комбат, когда узнал про содержимое бутылок, под общий одобрительный гул по хозяйски сразу распорядился, что спрятать, что оставить на столе. И вновь прозвучало уже знакомое:

— Док, давай глюкозу!

И пошёл нормальный процесс влития в коллектив. Но наблюдался перекос, парни лили на старые дрожжи, а я на «стекло», да и перевозбудился с утра, что ли. Пью на равных, но ни в одном глазу. Уже стемнело, кто отвалился и спит на койке, кто за столом, но уже никакие. Говорят о каких-то духах, называют кишлаки, фамилии главарей, а я верчу головой, киваю и хлопаю глазами. Вдруг комбат после очередного тоста:

— Артиллериста ко мне!!!

Заходит какой-то лейтенант. Комбат лично наливает ему полстакана. Пока он закусывает, ставит задачу на артналёт. Называет координаты, перевал, тропу. У меня волосы дыбом, а вдруг там люди!? Перехватываю лейтенанта в предбаннике, типа, вы же понимаете, что комбат пошутил. Тот, спокойно:

— Никак нет, комбат не шутит.

И тут я отдал своё первое распоряжение в Афгане, выдающее меня с головой, как «боевого и опытного» офицера:

— Хорошо, — говорю, — но только холостыми!

Представляю, как усыхали офицеры, обсуждая моё ЦУ (ценное указание)! Как дитё малое в тазик с водой!

* * *

Наутро оказалось, что я вчера согласился сходить разобраться с какими-то духами. Интересное дело — они, готовые в сисю, помнят, что я обещал, а я — хоть режь. Но слово не воробей, и вот через неделю я уже поднимаюсь на свою первую гору. Я не шёл на реализацию, я не собирался совершать ратный подвиг, я просто доказывал, что мне — не слабо. Только по прошествии определённого времени понял, какую глупость делал и как здорово, что мне не удалось тогда штурмануть эту горку. Наверное, бойцы умышленно подвели меня к скале с отрицательным углом подъёма, и сколько я не пыжился, подняться мы не смогли. Перед самым рассветом они показали мне на фоне сереющего неба несколько духов, перебегающих от камня к камню. И только с первыми лучами солнца, когда они начали нас гвоздить сверху вниз, я поверил, что им не мерещится. Захлёстывая пятки за уши, мы скатились с той горы и бойцы, переводя дыхание, поведали мне, куда я сунулся, не разведав броду. Это же ворота в Пачехак! Мощный духовский укрепрайон!