Сиамские близнецы - Владимир Сиренко Страница 2

Лей посмотрел на идеальную стрелку брюк Доста и спросил:

— Фриц, вы умеете лазить по мокрым крышам?

Дост пожал плечами:

— Это умеет каждый темпельгофский мальчишка. Я ведь рос в пригородах Берлина. Надеюсь, квалификацию за двадцать лет не растерял. Я должен одолеть крышу Тауэра, парламента, Вестминстера, Букингемского дворца?

— Крышу Форин офис. Но это шутка, как вы понимаете, Фриц. Впрочем, в ней может оказаться доля правды. — Лей задумался. — Сегодня я был у Лаллингера. Он очень интересуется, чем дышит английский министр иностранных дел Антони Иден.

Дост крякнул:

— Я этому джентльмену не представлен. Дорн, кажется, тоже.

Лей внимательно посмотрел на Доста и продолжил:

— Тем не менее вам с Дорном следует выяснить, что думает Иден об отношениях Германии и Франции, Германии и Австрии, Германии и Великобритании. По нашим данным, Иден готовит некий секретный документ… — и тут Лей вспомнил свой недавний разговор с Риббентропом, тот сказал о фон Хеше, что он, наверное, австрияк, но тщательно это скрывает. «Конечно, — подумал Лей, — иначе откуда эта чрезмерная светскость, откуда этот образ жизни, эта расточительность? Они не должны быть свойственны послу растоптанной страны. Посол растоптанной страны должен быть скромнее. Посол страны, входящей в новую эру, тоже должен быть скромным и щепетильным в личной жизни, должен все отдавать идее, а фон Хеш отдается удовольствиям плоти. Если на его месте окажется Риббентроп… А может быть, не думая много, указания Риббентропа передать Досту?»

— Так вот, — продолжил Лей тем же скучным тоном, каким обычно разговаривал с Лаллингером — начальником отдела зарубежной агентуры СД и своим непосредственным руководителем, — чтобы узнать все это, как решили наши патроны, вам с Дорном необходимо заполучить оригинал этого документа Идена. Завтра вас подробно проинструктирует Лаллингер. Очевидно, он предложит несколько вариантов осуществления операции, которую закодировали как «Сиамские близнецы». Я сам ничего путного пока не придумал — если только подкупить уголовников и попросить их ограбить министра. Так что, возможно, вам, Фриц, и пригодится умение балансировать на краю мокрой крыши.

— Почему именно мокрой? — недоуменно спросил Дост.

— Лондон же… Туман, сырость…

— Лето у них хорошее, — вяло отреагировал Дост. — Если бы я был сотрудником посольства, то, вероятно, мог бы найти способы поинтересоваться секретным досье.

Лей спросил с легкой усмешкой:

— А вы уверены, что посол фон Хеш захочет взять вас на службу? — и подумал: «Конечно, вслух о таких вещах не распространяются, но можно не сомневаться, с этим заданием Фриц справится. Не зря же он ходил в подручных у Хорста Весселя. А если посулить, что Риббентроп потом одарит его дипломатическим рангом…»

— Если фон Хешу прикажет СД, он никуда не денется, — твердо проговорил Дост.

— Пока фон Хеш подчиняется не СД, а Нейрату, а я влияния на министра иностранных дел не имею. Но у вас, дорогой Фриц, тем не менее есть возможность стать дипломатом. Но об этом потом. А сейчас о деле. «Сиамские близнецы» предполагают крайне четкую координацию действий между вами и Дорном, осуществление взаимного прикрытия, точность в распределении ролей в зависимости от реальных возможностей каждого из вас. Как Дорн работает?

— Нормально, — ответил Дост, силясь вникнуть в сущность задания. — Не манкирует. Он же работает с бывшими врангелевцами, особенно с теми, кто в эмиграции ползал по самому дну, был в Галлиполийском лагере, служил в иностранных легионах, а с ними трудно. У них ностальгический патриотизм.

— С кем Дорн проводит свободное время?

— Со мной, — засмеялся Дост. — В свете ваших указаний я не даю ему отдыхать от своей персоны.

— Есть такой журналист, англичанин, О'Брайн. Дорн в контакте с ним?

— У Дорна голова идет кругом от деловых контактов и отдел по «Лиге». По-моему, с О'Брайном он не встречается, — сказал Дост и задумался.

Фриц вспомнил то летнее утро 1934 года, когда самолет, на котором он и Роберт Дорн летели из Берлина, приземлился в лондонском аэропорту. Они устали, изрядно проголодались. Получив у таможенника свои документы и вещи, сразу направились в паб. Уселись за столик, подозвали официанта, и в тот момент, когда перед ними уже . стоял темный шотландский эль, к их столику подошли О'Брайн и этот американец Пойнт — будто явились, чтобы встретить.

— Хэлло, Дорн! — разыграл удивление англичанин. — А мы с Джеком уже решили, что ты лижешь адские сковородки. Каким континентальным ветром занесло тебя к нам?

— Он хочет извиниться перед Его Величеством за хамство доктора Геббельса, — пошутил американец, видно вспомнив ту речь рейхсминистра пропаганды, когда он послал к черту глав великих европейских держав после «ночи длинных ножей», как теперь называют события, покончившие с Рэмом и штурмовиками.

Дост при этом бросил на Пойнта такой взгляд, что Дорн поспешил представить их друг другу.

Весь тот день О'Брайн не отходил от Дорна. Он и квартиру им обоим помог найти, потом еще немного помогал с устройством. И вдруг исчез с горизонта.

Фриц Дост исподлобья взглянул на Лея: никак успокоиться не может, сыщик, он и есть сыщик. Дост, конечно, принимал Лея как шефа, куда деваться, но брезгливость к нему, бывшей полицейской ищейке, инспектору криминальной полиции, преодолеть в себе не мог. «Ни на кого Дорн не работает, ни на англичан, ни на шведов, я бы давно это заметил», — подумал Дост и сказал:

— Дорн такой, каким я его знал всегда, то есть с двадцать девятого года.

«Сколько же можно копаться в этой истории! — сетовал Дост. — Если бы был жив Хорст Вессель! Он не позволил бы этой веймарской собаке помыкать мной. — И вдруг пронзила горькая мысль: не случись того несчастья, не убей Весселя в пьяной драке сутенер Али Хонер, выжил бы нынешний нацгерой в "ночь длинных ножей"? Да и сам Фриц выжил бы? Нет, вряд ли, слишком хорошо их обоих знали в СА. — Но вдруг Хорст уцелел бы? Был бы он сейчас генералом? И что тогда мог получить я? — спрашивал себя Дост. — Наверняка не ниже полковника. А эти черви держат меня в роли пятнадцатого шпиона при вонючей "Лиге" по борьбе с большевизмом, которая давно никому не нужна, на которую давно никто не делает серьезной политической ставки. А теперь еще хотят, чтобы я лазил по крышам! Я что, с их точки зрения, не полноценный немец? Почему Лей постоянно позволяет со мной пренебрежительный тон? А ведь я мог бы занять определенный пост в Восточном секторе управления, я же прекрасно знаю русский язык. Почему же, когда мы стали силой, меня отлучили? Какая дикая ирония! Стремиться возвыситься любой ценой, жизнь на это класть, а в итоге…» — Дост тяжело вздохнул, сумрачно глядя на Лея, и тот никак не мог понять, что его тяжкий взгляд означает. Дост сомневается в своих возможностях? Не верит в успех операции? Думает, как от нее избавиться? Ну что ж, тогда придется его предупредить. Лей подумал, что в былые времена Дост, чтобы обратить на себя внимание начальства, пошел бы на все. В том числе и на подделку.