В бой ради жизни - Леонид Андреев Страница 16

– Полежи здесь немного, я что-нибудь придумаю.

И девушка быстро побежала к кустам. Когда она пришла назад с многочисленными сломанными ветками, Николай был уже без сознания. Сказывалось серьёзное ранение. Ловко связав ветки, Лидочка сделала из них подобие волокуши, а затем аккуратно положила на них Николая. День уже клонился к вечеру, когда обессиленная девушка подтащила стонущего Николая к околице деревни. Немного передохнув, она наклонилась к Николаю и произнесла:

– Коля, потерпи, я скоро вернусь.

Хорошо зная деревню, Лида окольными путями, в основном через огороды пробралась к дому родственников. И правильно сделала, поскольку и в этой деревне уже размещалась немецкая часть после длительного марша. Всего одни сутки войны научили молоденькую девушку многому. Она не сразу вошла в дом, а долго пряталась в укрытии, дождавшись, когда из дома вышла её родственница, тётка Прасковья.

– Тётя Пана, – еле слышно проговорила Лида. – Это я, Лидочка.

Тётка остановилась и прислушалась, затем, увидев свою молодую родственницу, подбежала к ней.

– Лидушка, ты чего здесь?! У нас в деревне немцы и в нашем доме тоже.

– Тётя Пана, немцы повесили дедушку, – плача произнесла девушка. – Я сбежала из нашей деревни. Помогите, тётя Пана.

– Ой, Лидушка, родненькая, что делать-то, что делать? – причитая, заговорила тётка, обнимая и утешая Лидочку. – Ладно, пока немцы нас не пересчитывали, представлю тебя своей дочкой. Пойдём, Лидушка, в дом, там у нас только одна комната, остальные заняли солдаты.

Лида уже было пошла в дом, но вдруг резко остановилась и, ухватив родственницу за плечо, еле слышно произнесла:

– Тётя Пана, я не одна, со мной раненый боец. Его нужно спрятать и оказать помощь.

Тётка всплеснула руками и, выругавшись, произнесла:

– Лидка, ты в своём уме! Ты никак без ножа хочешь меня и моих малых деток зарезать. Нет, мы так не договаривались. Приму только тебя.

И тётка Прасковья зашептала:

– Вчера Тимофей, который перекинулся к немцам, всех на сходке предупреждал, что, если кто будет укрывать красных командиров и евреев, сразу же будет повешен. Так что извини, дочка, но я себе не враг.

– А что же тогда делать? – в нерешительности произнесла Лида. – Он там, за околицей, совсем умирает. Жалко парня, ведь он спас мне жизнь. К тому же он не командир, а простой солдат.

– Всё равно это ничего не значит, – тоже шёпотом проговорила тётка. – Никого не пощадят эти сволочи. Так что прости меня, Лидушка, но детки мне дороже какого-то солдата.

– Ну да, конечно, что для вас какой-то незнакомый солдат, который ещё вчера уничтожил несколько десятков этих ваших сволочей, которых вы приютили, – зло прошипела девушка в лицо своей родственнице. – Пусть подыхает, лишь бы вам было спокойно и уютно с этими сволочами. Ладно, живите, обойдусь без вашей помощи.

И, резко развернувшись, обозлённая девушка направилась в обратную сторону. Тётка Прасковья что-то прокричала ей вслед, а затем, махнув рукой, вошла в дом. В расстроенных чувствах Лида не заметила, как вышла на центральную деревенскую улицу, нисколько не скрываясь. И сразу же напоролась на вновь избранного голову полицаев Тимофея, местного предателя и пособника оккупационной власти. Вместе с ним были ещё два местных подонка, переметнувшихся на службу к немцам.

– Батюшки! – картинно произнёс Тимофей. – А это что за краля объявилась в наших краях, что-то я таких не припомню.

– Да я, я… – растерянно забормотала девушка, не найдясь, что сразу ответить, и испугавшись человека в форме полицая.

– Что «я, я»? – грубо передразнил Тимофей Лидочку, схватив её за руку. – А ну пошли куда следует, а там разберёмся, какого ляда ты тут ошиваешься и вынюхиваешь.

И новоиспечённый полицай потащил упирающуюся и кричащую девушку. На истошный крик из дома выскочила тётка Прасковья и стремглав бросилась на выручку своей племянницы.

– Да что ж ты, ирод, делаешь, куда ты тащишь мою племянницу? Разве тебе не известно, что она живёт у меня почитай уже целый месяц, как померла её мамка. К тому же она хворая. Неделю, как отлёживается, вот только что встала.

Главный деревенский полицай отпустил Лидочку и заорал на Прасковью:

– Ты глупая дура, Параська, почему вчера на сходке мне не объявила о своей чокнутой племяннице, когда я делал всеобщую перекличку?!

– Дак ты ж сам говорил только о близких родственниках, – прикинулась дурой Прасковья. – Лидка-то мне кто, пятый кисель на воде.

– Дура ты на киселе, – огрызнулся Тимофей и пошёл к комендатуре, ругаясь по дороге. – Вот старая ведьма, ну ничего, я тебя ещё прищучу.

Прасковья обняла трясущуюся Лидочку и быстро повела в дом.

Когда Лида успокоилась тётка присела рядом с ней и тихо произнесла:

– Как стемнеет, покажешь дорогу к твоему бойцу, а там посмотрим, что с ним дальше делать.

После полуночи две женщины и парнишка лет четырнадцати, сын Прасковьи, пришли за околицу, где Лида оставила раненого бойца. Николай лежал на том же месте и сильно бредил, что-то выкрикивая.

– Да, совсем плох твой парень, – тяжело вздохнув, сказала Прасковья, приложив ладонь к горячему лбу Николая. – Ладно, сейчас разотрём самогоном, а потом перетащим в недостроенный свинарник, там есть место, где отлежаться, да и с виду он не заметен, почти под землёй находится.

Прасковья со знанием дела растёрла Николая самогонкой и дала выпить травянистое зелье, после которого Николая перестало трясти, и он понемногу успокоился. Затем Николая посадили в двухколёсную тачку и повезли в недостроенный свинарник недалеко от дома Прасковьи.