Флотская богиня - Богдан Сушинский Страница 15

Оранжевый диск луны то одаривал окрестную степь своим голубоватым сиянием, то неожиданно скрывался за серой вуалью тучки, вместе с которой плыл в вечернем сумраке.

— Это кто здесь лунатизму предается?

Увлекшись своими размышлениями, Евдокимка не сразу обратила внимание на возникшие из придорожных зарослей силуэты мужчин, однако голос признала без всяких сомнений — он принадлежал тому не очень вежливому офицеру морских пехотинцев, с кем она случайно встретилась у подбитого самолета. Да и рослая, плечистая фигура ночного скитальца соответствовала образу, успевшему запечатлеться в ее девичьем воображении.

— Она самая и предается… — с наигранной грустью поведала Евдокимка.

— Позвольте представиться: лейтенант Лощинин. Сергей Лощинин, если помните…

— Да, помню, лейтенант Лощинин, помню вашу атаку. Еще бы: взять штурмом подбитый самолет с погибшим экипажем…

— Э, нет, попрошу без искажения фактов, — столь же наигранно обиделся лейтенант. — Я попросту обязан был появиться на месте падения. По приказу и обстоятельствам военного времени: самолет-то — вражеский.

— Ну да, ну да, — вроде бы согласилась с его доводами Евдокимка, но тут же съязвила: — Не каждому боевому командиру посчастливилось начинать войну с такого геройства.

Она хотела уточнить «…как убиение раненого летчика», но вовремя, и вполне благоразумно, воздержалась. Все-таки речь шла о враге; к тому же лейтенант очень четко объяснил свой поступок, назвав его «выстрелом милосердия». И вообще ему, человеку военному, виднее.

— А вот я вас надолго запомню, Степная Воительница, — постарался сохранить радушие морской пехотинец, пропуская мимо ушей колкость девушки.

— С чего бы это? — с прежней долей язвительности поинтересовалась Евдокимка. Присутствие двух патрульных «морпехов», как называли их в поселке, девушку не смущало. Даже как-то подзадоривало.

— Просто, запомнится, и все тут, — лейтенант явно не ожидал столь беспардонного вопроса, а посему еще сильнее стушевался.

В минуты этого нечаянного свидания он оказался как бы между двух огней: с одной стороны — эта девчушка, кому палец в рот не клади, с другой — сослуживцы, прислушивающиеся к флирту своего командира и «понимающе» посмеивающиеся.

— Еще бы не запомнить: такая амазонка — да на таком борзом коне! — тут же вклинился в разговор один из краснофлотцев. — А как она держалась в седле!

— Отставить!

— Да я ж по факту…

— Только не надо шуметь под нашими окнами, — тут же осадила обоих Евдокимка. — Отец мой отдыхает перед отправкой на фронт.

Исходя из того, что позади лейтенанта переминались с ноги на ногу двое рядовых с винтовками за плечами, Евдокимка определила, что тот командует дозором. Подобные дозоры военных и ополченцев она видела теперь в городке круглосуточно.

— Понял. Уходим. Служба, видите ли, — счел за благо ретироваться морской пехотинец.

— А почему ретируемся, командир?! — вновь не удержался краснофлотец-балагур, правда, теперь уже вполголоса. — Включайте эту красавицу в наш патруль, и я готов мужественно переносить все тяготы службы хоть до самого утра.

— Вот-вот, правильно, включайте, — неожиданно ухватилась за эту подсказку Евдокимка, теперь, по голосу, узнав моряка — это был все тот же Будаков, которого краснофлотцы называли «батальонным женихом». Именно он пытался познакомиться с ней, как только батальон расположился неподалеку от их дома, на территории школы.

— Однако дальнейшее патрулирование, — возрадовался «жених», — доверьте нам, двоим.

— А коней попридержать не хочешь? — саркастически поинтересовался второй краснофлотец.

«Попридержать» самого Будакова оказалось уже непросто.

— Остальные могут быть свободны, — входил он в раж. — При такой охране ни один диверсант в город не сунется. Подтверди правоту, Евдокимка.

— Главное, не успокаивайся, мечтай, — в своем духе напутствовала его девушка, отметив про себя: «Вот проныра! Уже и про “Евдокимку” узнал! Доболтаешься ты у меня — “неотразимый жених”!»

Откуда-то издалека вдруг донеслись приглушенные раскаты, очень похожие на отзвуки грома. Евдокимка уже научилась определять, что на самом деле это эхо орудийных выстрелов.

— Странно… По ночам артиллерия обычно помалкивает, — нарушил напряженное молчание лейтенант.

— И доносятся эти выстрелы не с запада, со стороны Буга, — заметила Евдокимка, — а с севера, куда уходит железнодорожная колея. Видно, через нее и прорываются.

Все четверо вновь помолчали. «Если уже с севера, — подумалось каждому из них, — значит, городок пытаются взять в окружение».

Однако ночь быстро, после двух раскатов, снова вернула себе право на убаюкивающую тишину.

— Так что, товарищ лейтенант? — девушка с вызовом провоцировала Лощинина. — Почему приумолкли? Прикажете вооружаться карабином и идти с вами?

Поняв, что и дальше участвовать в словесной дуэли своего командира с казачкой — «на чужом пиру — похмелье», краснофлотцы неспешно пошли дальше, к окраине села. В такой ситуации лейтенант еще больше занервничал: получалось, что подчиненные несут службу, в то время, как их командир занимается черт знает чем.

— Не прикажу. Не имею права.

— Не имеете смелости, так будет справедливее. Хотя, как говорит наш эскадронный старшина, «даже сломанный клинок — в бою лишним не бывает».

Лейтенант замялся, встревоженно посмотрел в спины своим морпехам, и девушка поняла: «Нет, все-таки не согласится».

— Видите ли, во время патрулирования отвлекаться на женщин не положено, — с явной досадой в голосе объяснил офицер. — Тем более в вечернее время. Однако через каких-нибудь сорок минут нас должны сменить, и тогда, вне службы, мы с вами можем пройтись…

— Не выйдет, товарищ лейтенант, — язвительно отомстила ему Евдокимка. — Вне службы я на мужчин не отвлекаюсь. Тем более — в вечернее время.

— Жаль. Может, все-таки?..

Девушка оглянулась на окна родительского дома и пожала плечами: