"Штурмфогель" без свастики - Евгений Федоровский Страница 15

Этот патрон он предназначил Советскому Союзу.

- 1 -

По утрам оберштурмфюрер Вальтер Зейц настраивал себя на такие мысли и поступки, которые были присущи только должностному лицу. Даже поиски невесты он рассматривал как сугубо служебное дело.

Рабочий день его начинался кропотливым разбором почты. Самому Зейцу мало кто писал: родных не осталось, берлинские приятели не вспоминали о нем… Мешок писем и бандеролей приносил ежедневно одноглазый солдат из военной цензуры. Осуществляя негласный надзор за душами служащих Мессершмитта, Зейц был в курсе многих глубоко интимных дел жителей Лехфельда. По утрам он подыскивал себе невесту. Просмотр корреспонденции лехфельдских девиц заметно сузил круг претенденток. Все чаще его внимание задерживалось на письмах Эрики Зандлер.

Дочь профессора вела исключительно деловую переписку: обменивалась опытом с активистками Объединения немецких женщин. Среди ее корреспонденток была сама фрау Шольц-Клинк, первая женщина Новой Германии. Из писем явствовало, что фрейлейн Эрика готовит себя в образцовые подруги истинного рыцаря третьего рейха.

Личные наблюдения еще более расположили Зейца к Эрике. Будущая невеста была пышна, строга, выдержана в лучших эталонах арийской красоты.

Зейц уже предпринял ряд шагов к сближению с прекрасной Эрикой. Он буквально вынудил профессора пригласить его к себе в дом, зная, что Зандлер испытывал перед гестаповцем непоборимую робость. Зейц не помнил случая, чтобы его ученый коллега хоть раз осмелился взглянуть ему в глаза. Он снова и снова возвращался к профессорскому досье. Нет, у Зандлера не было абсолютно никаких причин тревожиться за свое прошлое. У него даже были заслуги перед фюрером: он был одним из первых конструкторов Мессершмитта, вступивших в нацистскую партию. Его партийный формуляр отличался исключительной аккуратностью, свидетельствовал о безупречном выполнении всех партийных распоряжений.

«Поведение на службе и вне службы — корректен, безупречен.

Денежные дела — долгов не имеет.

Личные качества — мало активен, выдержан, целеустремлен.

Душевная бодрость — выражена слабо.

Мировоззрение — здоровое».

И так далее.

Никого, кроме сослуживцев, профессор не принимал, ни с кем не переписывался… Что это? Страх? Антипатия? Глубокое подполье? Нет, для подпольщика он трусоват. Во всяком случае, Зейц был уверен, что стоит как следует нажать на профессора, и он расползется студнем…

К сожалению, Зандлер и дома оставался таким же бесхребетным существом. Отцовская власть не отличалась деспотизмом. Главе семьи разрешалось обожать свою Эрику. Не больше. Дочь с пятнадцати лет росла без матери и если кому доверялась, то разве что секретарше Ютте, девице, на взгляд Зейца, малопривлекательной, к тому же излишне острой на язык. Своенравная Эрика возвела Ютту в сан домашней подруги и наперсницы. Эта «кукольная демократия» особенно злила Зейца, когда перед посещением дома Зандлера он покупал в кондитерской не одну, а две коробки конфет. Но что делать! Претендент на руку прекрасной Эрики должен покорить сразу два сердца.

Машинально сортируя конверты, Зейц думал о том, что стоило бы сегодня вечером намекнуть Ютте на солидное вознаграждение в случае удачного сватовства. Неплохо бы и припугнуть девчонку. Кстати, при умелой обработке можно было бы использовать ее и для слежки за домом Зандлера. Мало ли что… Уж больно пуглив этот профессор. Из его бюро давненько не поступало заявок — на обеспечение секретности испытаний. Чем они только там занимаются?

Какую чепуху пишут люди друг другу! Находят время на всякий вздор. Натренированный глаз Зейца, равнодушно прочитывающий письмо за письмом, вдруг зацепился за нужный адрес. Фрейлейн Ютте Хайдте пишут из Берлина. Любопытно!

Ну конечно, тетя! Кто же еще? Отчего бы бедной девушке не иметь в Берлине такую же бедную тетю? Тетя Хайдте обеспокоена здоровьем своей крошки и просит ее не забыть день памяти бедного дядюшки Клауса, который очень ее любил и всегда читал ей сказки о Рюбецале, гордом и справедливом духе. Маленькая Ютта, оказывается, горько плакала, слушая эту сентиментальную размазню! Рюбецаль! Уж сегодня из фрейлейн Ютты слезы не выжмешь. Разве что ему самому взяться за это дело? Рюбецаль, Рюбецаль!.. Надо будет заняться племянницей. Рюбецаль! Лезет же в голову всякая дрянь!..

Зазвонил телефон. Говорил секретарь Мессершмитта. Шеф приглашал к себе. Зейц подобрался. Подобные приглашения случались не часто. За полтора года службы Зейц так и не уяснил себе истинного отношения к нему шефа. Мессершмитт всегда принимал и выслушивал его с исключительно серьезным, деловым видом. Ни проблеска улыбки. Эта-то серьезность по отношению к довольно мелким делам, о которых был вынужден докладывать Зейц, и заставляла его подозревать, что шеф просто издевается над ним, по-своему мстит за то, что не может ни уволить его, ни заменить, ни тем более ликвидировать его должность. Между тем за полтора года Зейцу так и не представилось случая доказать свое рвение. В тщательно отлаженном механизме фирмы он казался ненужным колесом. Всех недругов, как явных, так и тайных, Мессершмитт выгнал задолго до появления Зейца в Лехфельде. Случаев саботажа и диверсий не было. За политическим настроением служащих следил, опять же помимо Зейца, специальный контингент тайных доносчиков. Взять контроль над ними Зейцу не удалось, и он начал исподволь плести свою сеть осведомителей. Из Берлина штандартенфюрер Клейн регулярно высылал выплатную ведомость на агентуру. И хотя Зейц давно привык считать особый фонд своей добавочной рентой, список завербованных на случай ревизии должен быть наготове. Каждый раз, перед тем как идти к шефу, Зейц на всякий случай пробегал список глазами. Кадры надо знать.

В кабинете Мессершмитта Зейц неожиданно увидел старых знакомых — Пауля Пихта и Альберта Вайдемана.

Мессершмитт всем корпусом повернулся навстречу Вейцу. Как видно, он только что закончил демонстрацию своей победоносной панорамы.

- Господин Зейц, насколько я понимаю, нет необходимости знакомить вас с нашим новым служащим капитаном Вайдеманом. Я полагаю, вы знакомы и с лейтенантом Пихтом, который, увы, никак не соглашается отказаться от берлинской суеты ради наших мирных сельских красот. Я попрошу вас, обер-штурмфюрер, взять на себя, неофициально конечно, опеку над своими друзьями. Господину капитану не терпится взглянуть на нашу площадку в Лехфельде. Господин лейтенант также выражает желание совершить загородную прогулку. Поезжайте с ними. Кстати, представьте господина Вайдемана господину Зандлеру.

Капитан прикреплен в качестве ведущего летчика-испытателя к конструкторскому бюро Зандлера.

- Простите. Разве господин Зандлер делает самолеты? Что-то я не видел его продукцию.

- Увидите, Зейц. Увидите. За полтора года вы могли бы заметить, что мои заводы делают самолеты и только самолеты. И все мои служащие заняты исключительно этим высокопатриотическим делом. Господин Вайдеман, господин Пихт, буду счастлив видеть вас у себя…