Я был телохранителем Гитлера - Рохус Миш Страница 15

Конечно, я, как, вероятно, и многие мои товарищи, следил за тайными отношениями Гитлера и Евы Браун. Но вопросов не задавали. Все близкие знали о том, что они вместе, но даже подумать о сути их отношений означало позволить себе слишком много. На людях Гитлер не уставал повторять, что у него «нет времени на женщин». На том и стояли. Ева Браун была его частной собственностью, частью того личного окружения, которое принадлежало только ему, если можно так выразиться. Во всяком случае, ситуация эта не вызывала никаких вопросов и меня совершенно не шокировала.

Работая на коммутаторе в канцелярии, можно было слышать все, что говорилось по телефону. Но никто не слушал. Мы имели право прослушивать телефонные линии только в технических целях и дальше заходить не решались. Во всяком случае, молодежь. Думаю, всем нам было немного страшно. За это могли запросто выставить вон. Поговаривали, что одного из членов бегляйткоммандо уволили за чрезмерное любопытство.

Когда поступал звонок для Гитлера, его сначала регулировали по звуку, тональности и громкости. Часто, чтобы было лучше слышно, приходилось добавлять низких или высоких частот. Если в трубке слышалось потрескивание, мы старались улучшить качество звука. Когда все было налажено, открывали линию, и на время всего разговора загоралась лампочка Гитлера.

Насколько я знаю, у Гитлера не было особо конфиденциальных телефонных разговоров. И ни с кем он не поддерживал регулярной связи по телефону. Когда он жил в Берлине, а Ева Браун в Бергхофе, они перезванивались очень редко, уж во всяком случае, точно не каждый день. Если Гитлеру звонили из его альпийского замка, телефонистка говорила только «Бергхоф» и «апартаменты», этого было достаточно.

Никогда не видел писем от Гитлера, адресованных Еве Браун, как, впрочем, и писем фюреру от нее. Если такие письма существовали, то, должно быть, их передавали напрямую через Юлиуса Шауба или Мартина Бормана.

Все новости, депеши и телеграммы проходили через наши руки. Они приходили днем и ночью, десятками, сотнями. Постоянный наплыв вестей и сообщений, которые поступали отовсюду: из информационных агентств, от партийных руководителей, политиков и военачальников. Посланиям не было конца, и все для того, чтобы постоянно держать фюрера в курсе дела. Формально нам было запрещено читать их содержание. Эрих Краут, член отряда, тот самый, который в первые дни моей работы в канцелярии указал мне обходной путь для того, чтобы не встретиться с фюрером, некоторое время спустя был уволен за то, что держал у себя присланные депеши.

И все же мне случалось иногда одним глазком заглядывать в бумаги, с которыми я имел дело, чтобы получить хоть какую-то информацию о событиях, происходивших во внешнем мире. Правда, я делал это не часто. Мне было конечно же очень страшно, что меня засекут. Но в то же время мое любопытство и не шло дальше простого подглядывания. Причем отсутствие интереса с моей стороны объяснялось еще и самим характером посланий, понять которые было, мягко говоря, нелегко.

На листках, которые мы передавали адъютантам или же самому фюреру, как правило, было очень мало текста, только короткие фразы, на первый взгляд очень простые и иногда повторяющиеся. В некоторых телеграммах было всего несколько слов, указание места или дата, одно или несколько имен. То есть там содержалась информация, абсолютно непонятная для человека, который не был в курсе дела и не знал, в связи с чем они были упомянуты.

На депешах, вверху страницы, указывалось место, откуда поступила информация, и ее источник, в большинстве случаев — агентство Рейтер. За этим следовала ключевая фраза, в которой излагалась основная информация.

Гитлер читал все. Когда мы вручали ему эти депеши, четыре-пять листочков, которые специально отбирали Хайнц Лоренц или адъютант Отто Дитрих, руководитель пресс-службы, Гитлер для начала надевал свои очки, которых у него было достаточно много и которые он повсюду оставлял, а потом просматривал одну за другой все странички. Если информация, содержащаяся в депеше, заслуживала того, чтобы обратить на нее внимание, он засовывал листок под локоть и продолжал читать. Если же ему казалось, что сохранять эту информацию незачем, он разрывал листок на две части и протягивал нам. Перед тем как вернуться в помещение коммутатора или в приемную, нам приходилось задерживаться внизу лестницы, той, что рядом с кухней, чтобы выбросить обрывки в специально предусмотренную для этого мусорную корзину. Разрывали депеши для того, чтобы никто не смог собрать кусочки воедино и прочесть.