Миссия в Париже - Игорь Болгарин Страница 15

– Один?

– Я так понял, что один. Может, и еще что-то было, больше никто ничего не упоминал. Ну, я сказал тем двум, что их вещами интересуются ажаны. Они занервничали. Мне-то, в общем, плевать на чужие неприятности, свои не успеваю пересчитывать. Но, с другой стороны, с какого перепугу я буду помогать полиции? И выпустил их через кухню. А сам вернулся в гардеробную, хотел помочь Раймону.

– Там все еще продолжалась драка?

– Орали друг на друга. Тот, которого Раймон уложил в нокдаун, оклемался и тоже стал наседать на Раймона. В гардеробной не особенно развернешься, а они – с двух сторон. Потом один схватил саквояж – и на улицу. Раймон решил, что это вор, и – за ним. И уже почти схватил его, как тот, что бежал сзади, выстрелил в Раймона. Они свернули в переулок, и там запрыгнули в автомобиль.

– Так, может, это действительно были грабители? Переоделись в ажанов и…

– Нет. Автомобиль был черный, полицейский.

– Что с Раймоном? Погиб?

– Ему прострелили ногу. Мы с буфетчиком отвезли его в госпиталь Ларибуассьер. Это тут рядом. А потом еще понаехали ажаны. Они искали тех посетителей, которых я выпустил. Все спрашивали, как они выглядели, куда пошли, особые приметы. Я-то их хорошо запомнил. Но с чего вдруг я стану помогать полиции? Я им сказал: один косой, другой хромой. Пусть поищут, – гарсон засмеялся, обнажив свои большие крепкие зубы. – Вот теперь уже все рассказал, – и, привычным жестом деловито смахнув лежащие на столике франки, добавил: – Я вам тут на целую газетную страницу наговорил. Франков на сто.

– Не считай деньги в чужих карманах, – посоветовал ему Болотов. – До газетной страницы еще кое-чего не хватает.

– Все выложил. Как на духу.

– А про второй саквояж. Куда он делся?

– Вы опять за свое. Не было никакого второго саквояжа. Я все видел: тот бежал с одним, – и, подумав, добавил: – Может, Раймон знает больше?

– Говоришь, он в больнице?

– Дома. Кто нашего брата будет долго держать в больнице?

– Где он живет?

– Положите передо мной хоть сто франков, не скажу. Потому что не знаю.

– Может, хоть фамилию знаешь?

– Фамилию?.. Раймон… Рыжий Раймон. Откликается и просто на Рыжего, – и, словно что-то вспомнив, он бросил взгляд в ту часть зала, где совсем недавно из-за чего-то ссорились четверо парней. – У тех, что там сидели, надо было спросить. Его приятели. Но и они вряд ли что знают. Они ведь не дружат домами. По правде сказать, не у всех у них и жилье есть…

– Клошары, что ли? – высказал предположение Болотов.

– Не знаю. Может, и клошары. До тюрьмы Раймон постоянно водился с этой компанией. Они в основном тут на вокзале промышляют.

– Ну, спасибо тебе, – поднялся Болотов. – Если ты не против, я может, еще как-то зайду, вдруг понадобится что-то уточнить.

Следом за Болотовым подхватился и все время молчавший Кольцов.

– Мне-то что! Заходите! – и гарсон вновь хохотнул, обнажив свои крупные зубы. – Но таксу повышу.

И уже когда они были у самого выхода, он остановил их.

– Подумал, если не скажу, буду потом жалеть, – решительно сказал он. – Вы лучше сюда не заходите. Не надо. Вас ищут, или, может быть, тех поляков. Ажаны по три раза на дню заходят и все спрашивают, не интересовался ли кто саквояжем? Я так думаю, никакие вы не корреспонденты. Я тех хорошо знаю, они у нас тут часто пасутся. И все же, вы отчаянные парни. Или сумасшедшие дураки. Чем вы занимаетесь, не мое дело. Но мне будет жаль, если вы окажетесь в тюрьме. Вы играете с огнем. Не надо. Он может сильно вас обжечь.

И уже больше не оборачиваясь, он ушел в глубину зала, к буфетной стойке.

А они… Они только сейчас вдруг поняли, в какую опасную переделку попали. Кольцов до настоящей минуты смотрел на все это довольно легкомысленно, глазами туриста. Это там, в России, он свободно ориентировался в происходящем, мог предугадывать всевозможные опасности и легко между ними лавировать. Здесь же для него все было чужое и непредсказуемое. Оставалось надеяться на Илью Кузьмича. Но его опыт был иной, кабинетный. Он хорошо ориентировался в запутанных финансовых делах, находил в них всевозможные подвохи, а иной раз и аферы. Но, живя длительное время в сытом благополучном Париже, огражденный от всех бед толстыми стенами своей банкирской конторы, он полностью утратил ощущение опасности. В живом, совсем не кабинетном деле, он оказался не лучшим помощником для Кольцова.

Фролов уже был на Маркс-Дормуа, когда они вернулись. Он их ждал, точнее, нетерпеливо ждал новостей. Старцева и Бушкина дома не было, они осваивали окрестности.

Болотов подробно рассказал о не слишком успешном посещении «Колеса». Хотя и те новости, которые они добыли, представляли интерес. И все же…

Все непонятнее становилась загадка одного саквояжа. Известно, что Старцев и Бушкин пришли в «Колесо» с двумя. Это, как пишут в учебниках арифметики, условия задачи. Один оказался в руках тайной полиции Сюрте. Но где же второй? Какова его судьба? Никаких следов, даже намека. Но ведь где-то есть его след, кто-то владеет его тайной. Возможно, приоткрыть над ней завесу мог бы гардеробщик Рыжий Раймон. Но как выйти на него, не имея его адреса? И еще вопрос. Почему Сюрте проявила не свойственную ей робость и не арестовала курьеров? Почему была организована инсценировка банального ограбления? И была ли это инсценировка?

Похоже, имея на руках весьма сомнительную по тексту шифрограмму, в которой не было ничего конкретного, Сюрте действовала неуверенно, наобум. Не этим ли объясняются все нелепости и просчеты? Или здесь более хитроумная игра? Фролов въедливо вникал во все детали этой «саквояжной истории».

Вопросы, вопросы. Они нуждались в ответах, но как их получить? Особенно после предупреждения гарсона, что посещение «Колеса» может грозить им реальными неприятностями.

Вся эта история завязывалась в такой тугой узел, что развязать его без риска уже будет нельзя. Кольцов это понял. Но и отступать некуда.

Во время этого разговора Кольцова вдруг осенило. Он понял, почему в эти дни здесь, в Париже, появился Петр Тимофеевич Фролов. Конечно же, не из-за этих двух саквояжей, пусть даже с ценнейшим содержимым. Он был не тем человеком, которым бы из-за них рисковала Москва.

Всё случившееся в эти дни, вся эта саквояжная кутерьма – только на первый взгляд выглядела результатом мелкой ошибки Бориса Ивановича Жданова: забыл лишний раз перепроверить, отправлен ли кто на Северный вокзал для встречи курьеров. Всего-то! И покатился этот комок, прихватывая все новые горсти недоразумений и накладок, превращаясь в огромный ком, грозящий крупными неприятностями большому числу людей.

Проявилась в эти дни и еще одна, более крупная накладка, и она тоже в конечном счете тяжелой гирей упала все на этот же случай с чемоданами. Речь о шифрограммах. Есть разные способы проверки, не проник ли кто в твои тайны. Нелегалам это надо делать постоянно. Борис Иванович, из-за обилия навалившейся на него работы, на какое-то время ослабил контроль за своим небольшим, но довольно хлопотным хозяйством. В результате англичане уже несколько месяцев читали шифровки, которые слала Жданову Москва, но ничего полезного для себя пока не извлекли. Прочли англичане и шифрограмму с просьбой встретить невесту. Если бы в ней не была указана одна-единственная подробность «встретить на Северном», и эта шифрограмма, как и все прежние, осталась бы лежать в архивах Интеллидженссервис. Но поскольку эта подробность указывала на Париж и, вероятнее всего, адресовалась парижскому получателю, англичане переправили ее Сюрте.