Прорыв из Сталинграда - Лео Кесслер Страница 14

Стервятник издал презрительный смешок:

— Да наплевать, если даже и узнают. В любом случае ему просто придется с этим смириться. — Он похлопал рукой в кожаной перчатке по металлическому боку «Тигра»: — Никто и ничто — ни русские, ни немцы — не смогут остановить наших «зверят».

Фон Доденбург в ужасе уставился на него.

— Вы имеете в виду, господин штандартенфюрер, — вырвалось у него, — что будете стрелять даже по своим, если кто-то окажется у вас на пути?

Стервятник с готовностью кивнул:

— А почему бы и нет? Сейчас наступает тот момент, когда собака станет пожирать другую собаку. И если вам действительно любопытно понаблюдать за тем, как одни немцы станут относиться к другим, то останьтесь здесь и дождитесь того момента, когда армия будет окончательно окружена и начнет сдаваться в плен.

Бросив все это в лицо сконфуженному фон Доденбургу, Гейер ушел. За ним семенил ухмыляющийся Крадущийся Иисусик.

* * *

К трем часам дня, закончив сборы в условиях непрекращающейся метели, весь «Вотан» был готов к тому, чтобы выступить. Каждый танк и бронетранспортер был до отказа забит всем необходимым. Пехотинцы разместились на броне танков. От холода и пронизывающего ветра их защищали толстая одежда и одеяла. Они знали, что им все равно придется мерзнуть, однако всех и каждого больше всего на свете согревала чрезвычайно приятная мысль о том, что, в конце концов, они смогут унести ноги из-под Сталинграда. Никто не желал, чтобы его мертвые кости остались лежать в этой ужасной русской степи, находившейся на немыслимом расстоянии от любимой родины.

Огромные двери бывших фабричных цехов широко распахнулись. Внутрь тут же, завывая, влетели вихри метели. Но Стервятник, сидевший в командирском «Кюбельвагене», казалось, этого даже не заметил. Он трижды сделал круговое движение рукой, отдавая тем самым приказ к выступлению.

Фон Доденбург, который находился в головном «Тигре», поднял вверх и опустил правую руку.

— Вперед! — закричал он. Вонь выхлопных газов заставляла его то и дело покашливать.

Сидевший за рычагами «Тигра» роттенфюрер Матц тронул 60-тонный танк. Сидевший рядом с Куно обершарфюрер Шульце крикнул:

— Дорога будет нелегкой, черт побери!

Фон Доденбург кивнул, но ничего не сказал. Он просто не мог заставить себя спокойно разговаривать. Штурмбаннфюрер все еще находился под гнетом ужасной мысли о том, что весь «Вотан» фактически дезертировал, оставляя поле боя без приказа. Точно воры под покровом ночи, они, единственное бронетанковое подразделение Ваффен-СС, уходили из Сталинградского котла под покровом снежной вьюги, оставляя Паулюса и всю Шестую немецкую армию на произвол судьбы. От этой чудовищной мысли фон Доденбург испытывал боль в желудке. Он ненавидел то, что ему сейчас приходилось делать.

Его «Тигр» выкатился за пределы цеха, и танк тут же облепили снежные хлопья. Вслед за ним последовали и остальные.

* * *

— Что? — взорвался Паулюс. От его недавнего полулетаргического состояния не осталось и следа. — Что ты сказал, Вилли?

Оберст Вильгельм Адам повторил обескураживающую новость, которую только что доложил командующему Шестой армией.

— Но это же невозможно! За все время войны, каким бы трудным ни было положение, СС всегда сражались до конца. В конце концов, разве это не их девиз: «Моя честь — моя верность»?

Рослый адъютант Паулюса презрительно рассмеялся:

— Похоже, что это не относится к штандартенфюреру СС Гейеру. Он просто драпанул со всеми своими бойцами — и всё.

На лице Паулюса появилось такое выражение, точно он был готов в любую секунду разрыдаться.

Адам посмотрел на него с жалостью.

— Послушайте, господин фельдмаршал, — сказал он, — возможно, что уход с поля боя подразделения штандартенфюрера Гейера — это даже не несчастье, а своеобразный счастливый шанс.

— Что, что?

— Если даже славные эсэсовцы предпочитают отступать без всяких приказов, это явственно указывает на то, насколько серьезным стало положение под Сталинградом. Вы могли бы доложить об этом фюреру. Возможно, тогда мы сможем дождаться от него приказа отступать.

— Ты уверен в этом, Вилли? — Паулюс в волнении стиснул руку своего адъютанта.

— Это наш последний шанс, господин фельдмаршал!

— Тогда немедленно отправь следующее донесение в штаб-квартиру фюрера. — И Паулюс продиктовал: — «Батальон СС "Вотан" дезертировал ввиду усиливающегося нажима противника. Жду ваших приказов. Паулюс».

Произнеся эти слова, командующий облизал неожиданно пересохшие губы:

— О Боже, Вилли, быть может, теперь мы будем спасены!

Его адъютант оторвал взгляд от блокнота, в который записывал продиктованный Паулюсом текст донесения.

— Я буду молиться за то, чтобы вы оказались правы, господин фельдмаршал, — со всем пылом сказал он, прекрасно помня о том, что ни разу не молился с тех пор, как после окончания школы в восемнадцатилетнем возрасте поступил на службу в армию. Но в этот темный ноябрьский день, когда за окнами завывала пурга и ветер зловеще свистел в заснеженной степи, он почувствовал неудержимое желание вознести горячую молитву Господу.