Штрафбат. Закарпатский гамбит - Юрий Гайдук Страница 12

Тукалин насторожился, весь превратившись в слух.

– Ага… «позовите», – скорбным голосом отозвалась Зося, – оттуда, куда он щас, несчастный, вознесся, уже не позовешь, да и не докличишься до него.

Она всхлипнула по-бабьи и запричитала заунывное:

– Ох же ты наше лышенко! Да как же его докличишься, если он, будь ему земля пухом…

Драга тупо молчал, как молчали и мужики, сидевшие за его столиком. Наконец-то до него стал доходить смысл причитаний, и он, видимо, еще не до конца поверив во всхлипы официантки, почти выдавил из себя:

– Он… он что… умер?

– Если бы помер, – всхлипнула Зоя. – А то ведь…

– Да чего ты кота за хвост тянешь! – подал голос сидевший за тем же столиком мужик. – Погиб наш Охрим, погиб. Его уже с неделю как машиной задавило.

– Ага, – подтвердила Зося. – Его как раз в тот самый день, когда вы у нас последний раз были, машиной-то и переехало.

Припоминая излишне суетливого, но исполнительного мужичка из подсобки, она горестно вздохнула и уже от себя лично добавила:

– Видать, поспешал куда-то очень. Бабы судачили, будто чуть ли не сам под колеса той машины сиганул.

– Ага, – подтвердил все тот же мужской голос, – так и было. Сильно спешил куда-то наш Охрим. Те люди, которые на том месте были, говорили, будто он на дорогу с улочки выскочил, а тут как раз и полуторка военная… Был человек, и нету теперь его.

Замолчал было, однако тут же добавил:

– Помянуть бы Охрима надо. Никому никогда плохого слова не сказал, не то чтобы обидеть кого.

– Вот и я о том же, – поддержал его товарищ, – помянуть бы надо по-человечески. Его же все здесь знали.

– Да… конечно… помянуть бы надо… – сглатывая окончания слов, засуетился Драга. И тут же, обращаясь к официантке: – Собери что-нибудь на стол, чтобы помянуть.

– Горилкой не побрезгуете? – уточнила Зося. – Для себя выгоняли.

– Неси, – упавшим голосом разрешил Драга. – И что-нибудь закусить.

Прошелестев юбкой, официантка мотанулась на кухню, оставив Драгу и мужиков за столиком в скорбном молчании. Радист пытался проанализировать создавшуюся ситуацию, а его соседи по столику ждали халявную выпивку, выдерживая при этом положенный этикет. Официантки все не было и не было, молчание затягивалось, и один из мужиков протянул философски:

– Вот так-то. Был Охрим, а теперь нету его вовсе.

– Ага, – поддержал его второй. – Был, и нету. А ведь иной раз и стаканчиком сливянки не гнушался.

Они ожидали, что товарищ Охрима поддержит их философскую беседу, однако Стефан Драга только поддакнул им угрюмым «Был и нету» и тут же перевел разговор на то, что волновало его, пожалуй, даже больше, чем гибель связника:

– Сам-то я из Ужгорода, сюда порой по делам наведываюсь. Слышал, будто у вас военные все леса прочесали. Говорят, будто несколько банд уничтожили. Что, неужто правда?

– Видать, и до вас молва докатилась, – не очень-то громко, опасаясь того, что его могут услышать лишние уши, подтвердил один из мужиков. – Что было, то было. Говорят, будто русские цепью шли и каждый куст автоматной очередью подстригали.

– Ага, – встрял в разговор его товарищ. – А если схроны какие находили, то гранатами их забрасывали.

– Короче, маленький сталинградский котел лесовикам устроили. Ни дыхнуть, ни выдохнуть лесовикам не дали. Даже щели крошечной не оставили.

– И что, – услышал Тукалин напряженный голос Драги, – много погибло?

– Ну-у, насчет советских – этого я не знаю, так что и трепаться зря не буду, а вот насчет тех, кто в схронах осел да селян ночами тревожил… Много, дюже много. Десятка два, пожалуй, будет, а то и все три наберется. Бабы по-разному шепчутся.

Неприятная для радиста информация подтверждалась, и Драга спросил влобовую:

– И что, кого-нибудь из крупных бандитов взяли или всё так, по мелочи?

– Не знаю, как насчет крупных бандитов, но я слыхал, будто опознали в одном из убитых какого-то венгра из местных. Говорят, будто еще до войны из своего села ушел, когда его отца расстреляли, а теперь вот вернулся с целым отрядом и…

И он замолчал, удивляясь людской глупости. На хрена, спрашивается, надо было возвращаться в родные места, где тебя знает в лицо каждая собака, и скрываться в схронах? Мстить решил?.. Советской власти?.. Так она, эта самая Советская власть, и не таким мстителям головенки откручивала. Вон, считай, почти до самого Берлина войска дошли, последних фашистов из Венгрии выбивают.

Драга молчал, окончательно сраженный услышанным. Судя по всему, он еще надеялся на то, что группа Таллероши уйдет из-под зачистки целой и невредимой, а оно вон как на самом деле вышло.

М-да, не мог не посочувствовать ему Тукалин: в самый неподходящий момент – и связник, и группа сопровождения. От подобных ударов и запить можно было.

Из дверей кухни с подносом в руках выплыла официантка и, сопровождаемая голодными глазами местных парней, и двинулась к дальнему углу чайной. Поставила поднос на столик, составила с него графинчик, под завязку наполненный мукачевской горилкой, и три тарелочки с брынзой, хлебом и солёными яблоками.

– Кушайте на здоровье, – почти пропела она, расставляя подле тарелочек стограммовые стопки. – Да и за меня Охрима помяните. Хороший человек был, мухи не обидит.

Она уж собралась было идти, однако Драга попридержал ее за рукав кофты.

– Может, сама с нами помянешь? Присядь.

– Да мне как-то неловко… – замялась было Зося. – Да и на работе все-таки. Люди-то чего скажут?

– А ничего не скажут, – резонно заметил один из мужиков. – Они, наоборот, скажут что-нибудь, если откажешься. Помянуть хорошего человека никогда не грех.

Тукалин не мог видеть, что происходит за спиной, но по всему чувствовалось, что Зося сдалась и даже присела на свободный стул.

– Вот и гарно, – одобрил Драга, и было слышно, как звякнул графин о стопку. – Ну, за Охрима!

– Ага, шоб ему тепло было и уютно на том свете.

Они выпили, смачно зачавкали бочкового соления яблоками, и уже под это смачное чавканье послышался напряженный голос Драги:

– А теперь еще по одной. Шоб моему другу на том свете скушно не было.

Зося начала было отказываться, ссылаясь на то, что работы по залу много, но Драга вновь удержал ее за руку и почти умоляющим голосом попросил:

– Посиди еще трошки, хозяин ругаться не будет.

Тукалин догадывался, что Драга что-то хочет спросить у официантки, что-то уточнить очень важное для него самого, и не ошибся.

– Слухай, – негромко произнес он, – а ты не знаешь случаем, когда погиб Охрим? Ну-у, я имею в виду вечером, когда стемнело, или, может, ночью?