В августе 1941 - Александр Оришев Страница 12

Однако начавшаяся война заставила Реза-шаха пересмотреть отношение к идее возобновления торгового договора. После того как южный путь из-за организованной англичанами блокады и начавшихся боевых действий стал малоэффективным, иранское руководство вновь стало проявлять заинтересованность в восстановлении торговых отношений с Советским Союзом. Убеждая СССР в своих «добрых намерениях», иранское правительство использовало любой повод, чтобы подчеркнуть, что заключение нового торгового договора является делом решенным.

Реза-шах в своем выступлении в меджлисе по вопросам внешней политики 10 октября 1939 г. отметил важность развития экономических связей с северным соседом и выразил надежду на то, что в ближайшем будущем отношения двух государств будут восстановлены в полном объеме [58].

Разумеется, в Москве все понимали и учитывали. Почувствовав слабость иранских позиций, Сталин не спешил заключать новый договор с Реза-шахом. Спешка здесь не нужна, рассудил советский лидер. И действительно, если иранская сторона стремилась возобновить торговый договор 1935 г., пытаясь заключить его на прежних, выгодных Ирану условиях, то советская дипломатия выступала за заключение принципиально нового договора. В результате возникших разногласий вопрос о транзите в первые месяцы начавшейся войны так и не был решен.

Говорят, что надежда умирает последней. И иранцы ее не теряли. Как решить проблему транзита? Ответ на этот вопрос, как казалось Реза-шаху, лежит на поверхности. Почву для такого оптимизма создавало наметившееся советско-германское сотрудничество. Обитателю шахского дворца тогда казалось, что с заключения 23 августа 1939 г. советско-германского договора о ненападении, именуемого еще пактом Риббентропа — Молотова, началась новая эра взаимоотношений между Москвой и Берлином.

Доля истины в рассуждениях иранского шаха была. Действительно, курс советского правительства на сближение с германским фашизмом открывал новые возможности для развития германо-иранских отношений. В ситуации, когда И. Сталин не прислушивался к просьбам иранцев, инициативу взяли на себя немцы, что было вполне логично. 28 сентября 1939 г., в день подписания советско-германского договора о дружбе и границе, И. Риббентроп, используя подвернувшуюся возможность легко и быстро договориться, обратился к В. М. Молотову с просьбой о разрешении транзита иранских товаров через территорию СССР [59].

Гитлер не сомневался в том, что И. Сталин услышит своего партнера, иначе Германия не заключила бы новое соглашение с Ираном. А такое соглашение было достигнуто. 8 октября 1939 г. заинтересованные стороны подписали секретный протокол о поставках Ираном в Германию 22,5 тыс. т хлопка, 6 тыс. т шерсти, 20 тыс. т пшеницы, 20 тыс. т риса и 10 тыс. т ячменя [60].

Что означало подписание этого соглашения? Для немцев значение подписанного протокола заключалось в том, что в этот период именно Иран стал важнейшим источником снабжения такими стратегическими материалами, как хлопок и шерсть. Остается лишь подчеркнуть, что в полной мере выполнить условия соглашения можно было только с помощью СССР. В этом факте признавались сами немцы [61].

Расчет Гитлера оказался удивительно верным. Советская сторона пошла навстречу пожеланиям Берлина. 11 февраля 1940 г. между странами было подписано соглашение, по которому СССР предоставил Германии право транзита через свою территорию товаров из Ирана, Афганистана и ряда других стран, а также немецких товаров в эти государства [62].

Германские компании, не дожидаясь подписания соглашения, уже в середине ноября 1939 г. начали поставлять на склады Морагентства в Пехлеви иранское сырье, которое впоследствии предполагалось направить в Третий рейх через территорию СССР.

9 декабря 1939 г. генконсулом в Пехлеви Ягнятинским было созвано специальное совещание. «Обеспечьте четкое обслуживание немецкой клиентуры и тщательную охрану поступающих товаров! Скопление большого количества указанных товаров требует проявления должной бдительности к возможным диверсиям, которые могут быть организованы агентурой воюющих с Германией стран», — строго потребовал от собравшихся генкоснул.

Работники тут же взяли под козырек. Посовещавшись, они приняли решение немедленно увеличить количество сторожей, экспедиторов, приказчиков и кладовщиков, связанных с обслуживанием германских грузов, а перед сотрудниками Морагентства и Ирансовтранса поставить задачу оказывать содействие представителям немецкой фирмы «Иранэкспресс». Не ударить лицом в грязь перед германскими партнерами, угодить им, всячески избегать при этом каких-либо конфликтов, только бы не сорвать столь важные поставки.

Начиная с середины декабря 1939 г. ежедневно только в Пехлеви поступало свыше 75 т различных немецких товаров для отправки их транзитом в Германию. Большинство этих грузов прибывало с юга Ирана, где поначалу планировалось переправить их на немецких пароходах в Германию, но из-за английской блокады было принято решение перебросить товары на север страны для отправки транзитом через СССР.

Страхованием грузов, переправляемых из Ирана в Германию, занялись на равных правах представительство Госстраха и немецкое страховое общество «Альянс», имевшее хорошие связи в иранских торговых кругах [63].

С момента открытия транзита немецкие фирмы стали усиленно скупать иранское сырье. При этом немцы проявляли готовность покупать почти все товары, имевшиеся на рынке: шерсть, хлопок, кожу, ковры, сухофрукты, рис, мак, оливковое масло, коровье масло и прочие продукты сельского хозяйства.

Надо сказать, предоставление СССР права транзита Германии оказалось весьма выгодным Ирану, значительно улучшившему свое экономическое положение. Иранский рынок моментально среагировал на изменение торговой конъюнктуры. Отправка уже первого парохода с сырьем из Пехлеви привела к резкому росту цен на иранскую шерсть.

Логическим завершением переговоров между всеми заинтересованными сторонами стало заключение советско-иранского торгового договора в марте 1940 г. Этого давно требовало общественное мнение. Все громче раздававшиеся голоса за его заключение исходили не только из народных масс, но и из самых разнородных прогрессивных кругов, которым были небезразличны национальные и экономические интересы Ирана. Отдельные купцы, владельцы промышленных предприятий, кустари открыто настаивали на торговом договоре с богатой и сильной советской державой. Но у правителей Ирана был свой резон. Один из английских авторов, давая оценку этому договору, не без оснований писал, что Иран пошел на него исключительно ради транзита, так как в случае прекращения германо-иранской торговли Ирану «грозили крушение и экономический хаос».