Броневержец - Владимир Коротких Страница 10

Яша, дождавшись отпуска, съездил в родной Ленинград, женился там, но вернулся один. Его жена, хоть и окончила институт, но тут же решила поумнеть еще больше, поступив в аспирантуру.

Леха же, не тратя попусту времени, обошел село, заранее присмотрев хорошую частную квартиру, где собирался проживать в скором времени вместе с Татьяной. Батальон выделял деньги на оплату квартир всем, кому не хватало места в домах военного городка.

В августе Леха отбил Татьяне телеграмму, уведомив ее о своем приезде через неделю. Не получив ответной телеграммы, он подумал:

— Да и правильно, чего зря телеграф гонять, главное, что сообщил. Чтоб не как снег на голову…

Леха имел уже вполне четкое намерение познакомиться с родителями Татьяны и сразу сделать ей предложение.

Согласовав свое трехдневное отсутствие с командиром батальона, он поехал в Харьков и прямо с автовокзала позвонил Татьяне, которая ждала его с нетерпением, но долгожданную встречу почему-то назначила не дома, а в кафе. Леха несколько удивился, но решил:

— У городских, видать, принято знакомиться в ресторанах — цивилизация.

С букетом длинноногих роз он прибыл в кафе заранее. Посоветовавшись с официантом, что предпочитают городские люди старшего поколения, он заказал обед на четверых. Услужливый, средних лет официант охотно посодействовал Лехе и отлично сервировал стол.

Татьяна пришла одна, без родителей. Она нервно теребила подаренные Лехой розы и во время свидания вела себя так, будто бы они познакомились только что, а не больше года назад. Будто бы не Леха, а кто-то другой по-хозяйски перестроил крыльцо ее домишки, нарубил дров и навозил угля на три года вперед. Словно это не он ночевал у нее через день и прогуливался в выходные и праздники по селу, нежно держа ее под ручку.

Оказалось, что перед отъездом, ничего не говоря Лехе, Татьяна взяла полный расчет в школе и больше в деревню возвращаться не собиралась. Леха сразу понял все. Они просидели в кафе около часа, разговаривая обо всем и ни о чем. Смысла растягивать удовольствие от желанной встречи больше не было никакого, и Леха попросил официанта вызвать такси.

Расставание у машины было каким-то скованным. Татьяна не поднимала на Леху глаза, а он, улыбаясь через силу, неестественным для себя голосом пожелал ей на прощание всего доброго. Хлопнула дверца, и машина растаяла в городском уличном потоке, как в тумане. Леха достал из кармана листок с ее адресом и телефоном, скомкал его и бросил в урну. Затем он купил в ларьке пачку сигарет «Лайка» и впервые в жизни серьезно, взатяжку закурил.

Он стоял на тротуаре большого города, не спеша потягивал сигаретный дымок, испытывая с непривычки легкое головокружение, и смотрел на высокие дома, на торопливых, спешащих куда-то людей и широкие потоки машин, бестолково сигналивших друг другу.

Швырнув недокуренную сигарету в ту же урну, он вяло махнул рукой и произнес когда-то услышанное им выражение, означавшее скорее чей-то диагноз:

— А-а-а, печать большого города…

Наряду с оскорбленным мужским самолюбием он, к своему удивлению, вдруг почувствовал некоторое душевное облегчение.

Леха отправился на автовокзал за обратным билетом, попутно рассуждая в мыслях на заданную тему.

— И че ты, спрашивается, сюда поперся, товарищ прапорщик Леха Шашкин? Тебя сюда звали? — задавал себе вопрос Леха и тут же на него отвечал:

— Да, хрен его знает! На локомотиве хотел прокатиться!

— Но чтоб на локомотиве кататься, рельсы надо иметь?

— Надо.

— Сколько рельсов для этого надо?

— Две надо.

— А у тебя сколько было?

— Ну, одна.

— Да и та, видать, херо-о-о-ва-а-а-я по всем статьям!

— Ну, а как иначе? Вроде жил с барышней, хозяйство вел, а значит, и жениться вроде как обязан!

— Оказалось, что ни хрена, товарищ прапорщик, ты тут вроде как не обязан! У городских баб свои мерки на твои обязки. Так что дуй назад в свой гараж, Родину защищай! Город прапорщику не товарищ! Ясно?! Пошел вон!

— Есть! — Леха хмыкнул и ускорил шаг.

Служебная жизнь опять пошла своим чередом. Внеслужебной у Лехи теперь не было, от чего он не сильно-то и страдал, твердо решив отставить локомотивную тему до лучших времен. Блудить по селу и женихаться к местным дивчинам он не хотел. Когда все же и выходил в село по какой-либо надобности, то ему казалось, что на спине у него крупными кривыми буквами было написано: «Танькин хахаль». Стеснялся Леха. Но иногда, проходя мимо того самого домика, где раньше жила Татьяна, он все же чувствовал грусть и досаду, как от невозможности прочитать вырванную из книжки страницу.

Отпуск Леха снова провел в родном селе. Хотел он было на пару неделек смотаться на юга, на море посмотреть, но так и просидел дома, не посмев своим отъездом огорчить родителей.

Вернувшись в часть, Леха узнал, что его теперешний начальник старший лейтенант Засохин получил очередное воинское звание капитана. Он уже вполне освоился в части и, ко всеобщему огорчению окружающих, во всем старался походить на Пругина, также выросшего до майорского звания. В голосе капитана Засохина при общении с подчиненными появились резкие нотки, а с ними и знакомые манеры. Но если Пругин, имея высокий рост и статную комплекцию, носил себя как знамя, то невысокого роста, худой и кривоногий Засохин с сильно выпяченной грудью походил скорее на гнутую монету.

Впрочем, Леху он не доставал, поскольку тот тоже был для начальства полезным человеком, да и, собственно говоря, не давал он для этого никаких оснований. Со своими обязанностями Леха справлялся, старшим по званию не хамил, водку ведрами не жрал.

Пришла поздняя осень, а с ней грянул и всенародно любимый праздник Седьмое ноября. На торжества в батальон съехались офицерские семьи. Нарядные офицерские жены посещали расположения подразделений, в которых служили их мужья, угощали солдат домашней выпечкой и конфетами. Все было по-семейному, как в детстве, в пионерском лагере, когда родители в выходной день навешали своих чад. В клубе, как обычно, дали большой концерт, после чего солдаты ушли под надзором дежурного по части праздновать в казармы, а офицерский состав с женами переместился в просторный спортзал, где были накрыты столы для банкета. Все проистекало по сложившемуся плану. Столы с угощениями и спиртным стояли буквой «П», а в углу на помосте разместились музыканты вокально-инструментального ансамбля части.

Нарядный Леха, в отутюженной парадной форме, тоже переместился вместе с остальными в спортзал и был усажен по ранжиру рядом с семьями Пругина и Засохина.

Праздник начался с тоста комбата Славкина и зачитывания поздравительных телеграмм, пришедших в адрес офицеров, прапорщиков и личного состава батальона от командиров других частей. Потом с тостами выступали все по старшинству. Спиртного было в достатке. Начались танцы. Леха не мастак был по части вихляний и теперь, как с некоторых пор курящий человек, часто выходил на улицу посмолить.