Армада - Алексей Сквер Страница 10

Лекцию прерывает стук в дверь.

— Да!! — громко говорит Вадим, не отрывая от меня глаз.

— Товарищ капитан, рабкоманда в количестве 13 человек построена.

— Хуясе… а 14-е тело где?? — Вадим удивлённо заламывает бровь на докладывающего Воробья.

— Рядовой Митыпов в санчасти.

— О как??? А ну-к, книгу записи больных сюда… и позови ко мне Фёдора.

(Фёдор — Федорцов… санинструктор… боец — выбрал служить год солдатом вместо двух — офицером. Выпускник ВУЗа, он всех больных водил в санчасть, собрав в кучу, и вообще, учитывая дикий травматизм в батальоне, был очень нужным человеком. Шпилил страшнючую 40-летнюю врачиху из санчасти и прикрывал кучу травм… когда не помогал он, приходилось идти к начмеду батальона, и комбат башлял за его пьянку с начмедом бригады, а потом ревел как раненый носорог.)

— А Фёдор в госпиталь уехал…

— Воробей… как ты меня заебал уже… а!!? — Вадим лениво встаёт с койки и мягко подходит к бойцу. — Вот смотри Алексей. Это Воробей… цельных полгода старшиной проходил у меня… дааа… Неблагодарный скот и ворюга. — Вадим застыл перед Воробьём. — А ещё он у нас наркоман и садюга…

— Сдал всё-таки, казззёл… — цедит Воробей, глядя перед собой и якобы ни к кому не обращаясь.

Вадим удивлённо смотрит на меня.

Я повторно опускаю глаза… «блядь… всего час знакомства, а я уже дважды напорол… не представленный бойцам, уже решения принимаю… идиотские… скрываю от ротного, но не говорить же ему всё, что происходит? Я сам должен… иначе кто же будет мне подчиняться, вечно всё докладывающему наверх мудаку??»

Но Вадим не с утра тут командует… он качает ситуацию и практически сразу вгрызается в Воробья.

— Ха… а ты чо думал?? Ты думал, что твою худую жопу кто-то будет прикрывать? Ты, Воробей, так меня и не понял тогда. Вопрос последний… запись в книге больных на Митыпова есть?

— Нет.

Вадим без всякого перехода лупит бойцу левой в печень. Это больно. Воробей, охнув, гнётся. Правая рука ротного открытой ладонью добавляет по открытой левой щеке чудовищной плюхой, звон от которой глушит даже меня. Воробей же просто падает — сначала на колено и правую руку, а там уже и вовсе встаёт на четыре кости. Вадим коротко размахивается и добавляет в рёбра ногой. Воробей хэкает и валится на бок, прикрывая руками голову.

Вадим делает шаг назад.

— Встать!!! Я с тобой ещё не наговорился, Санек, встать, я сказал, а-то я тебе щяс по телефону позвоню, чтоб ты меня слышал с первого раза.

(Позвонить по телефону… видел один раз в жизни… это пытка. Сразу оговорюсь, тот единственный раз, когда я в этом участвовал, привёл к срыву побега двух отмороженных якутов.

Всё просто… берётся телефон ТА-57… один проводок на правую, другой на левую руки приматываются скотчем… человек сажается на стул и фиксируется тем же скотчем… ноги к ножкам, руки к спинке… дальше крутится ручка вызова и по проводкам идёт ток…не 220, конечно, но тоже приятного мало… человек орёт… следов нет… информация льётся… на себе пробовал, и решил, что в плен не сдамся никогда…вот так… но я этого пока не знаю).

— Не… кх… не надо телефона… тащ капитан… бля буду… не повтортся… — Воробей встает, кряхтя и через силу.

— Да ладно… сколько я от тебя слышал уже это? Что ты мне доложил, когда я вошёл?? «Происшествий нет»… что на самом деле?? Спали? — Спали…

— Нам л-т Больжимаев…

Вадим неожиданно, скользящим шагом оказывается опять перед Воробьевым, и лупит ему берцем по пальцам левой ноги, оттаптывая их каблуком. Воробей вопит и опять гнётся. Двойной по ушам. За волосы и в дверь. Дверь открывается под летящим телом солдата, и Воробей вываливается из канцелярии. Вадим идёт следом, я за ними, конечно.

— Дневальный… лейтенанта Больжимаева ко мне…

На взлётке стоит 12 рыл, судя по всему, их вообще никак не интересует происходящее, пялятся прямо перед собой, хоть бы кто рожу повернул. В этой матрице двигаемся только мы и мухи под потолком, всё и все, кроме нас, мраморно неподвижны. Вадим проходит мимо сидящего и трясущего головой Воробья, попутно добавляя в голову с ноги, и идёт к строю… Воробей, словив подачу, валится навзничь, и я уже вижу кровь. Всё происходящее еле укладывается в башку.

— Шаботуков, — Вадим находит глазами давешнюю чурку, — где Митыпов?

— Нэ знаю, товарищ капэтан.

— Ну, так узнай… тебе 10 минут времени, и Митыпов тут… — Вадим уже обводит взглядом строй. — Если кто знает, где он, то рекомендую помочь Шаботукову… Построение через 10 минут с Митыповым… или без него, но уже в гондоняках (гондоняки — озк… химзащита… её надевание — предвестник полновесной жопы и заёба).

— Разойдись… — Вадим поворачивается к поднявшемуся на ноги Воробью… последний удар частью угодил в лицо… кровь из носа в две дорожки.

— Ой, батюшки-матушки, — всплёскивает руками в притворном ужасе ротный. — Саша, что с тобой?? Ты упал? А ну-ка, пошли умываться в туалет…

Воробей прекращает смотреть на кровавые разводы, перепачкавшие его руки, и чуть пятится. Вадим стоит метрах в пяти и гадко улыбается. Воробей шарит глазами, и натыкается на меня, я в двух шагах на выходе из канцелярии, возле тумбочки…

— Суууууууукаааааа… — Воробей кидается на меня, как ему кажется, виновника всех его нынешних несчастий.

Дальше действую на автомате — шаг с линии атаки, захват плеча и помощь в продолжение движения, пропуская его мимо себя. Мы впечатываемся в тумбочку. Сначала Воробей, а следом, в него плечом, уже я. Отпускаю его, отскакиваю, и в это момент ротный уже возле нас, отрывает Воробья от тумбочки левой, и по всем правилам с маху подаёт с правой в бубен. Воробей ломается в ногах и падает, как подкошенный… (первая челюсть, которую при мне вынесли в роте).

— Дневальный, воды…

Балагур срывается с тумбочки и мчится в сортир.

— Ну, чо встали, бойцы?? Цирк? У вас осталось девять минут, — ротный опять повернулся к рабкоманде… Те, не сговариваясь, ломятся к выходу.

— Чего это он так на тебя? А? Алексей?? — Вадим задаёт вопрос почти шепотом. Ледяным шепотом.

— Да там, в сортире… в общем, коноплю с молоком нашёл я там… а этот…просил…

— Понятно…

Воробей начинает выть… «уууууу…кх…ааа…ыыыы…»

— Во… живой… чё-то я переборщил, — бурчит Вадим под нос. — Дневальный, отставить воды, — громко добавляет он… — Воробьёв — встать.

Воробей, окончательно сломленный и отпизженый, начинает вставать.

— Иди, умойся, и через пять минут в канцелярию…

Солдат, держась, кажется, за всё тело, постепенно поднимаясь, начинает движение к сортиру на полусогнутых. — Замятин, помоги ему… — из сортира, как чёртик из табакерки, вылетает Замятин и подхватывает Воробья. Мы с Вадимом провожаем их глазами, и, как только они скрываются за дверью, Вадим подходит ко мне.