Седьмой ключ - Елена Ткач Страница 96

— Все относится. Все! — очень серьезно сказал вдруг Юрасик, встал, обошел вкруг стола и, низко склонившись, поцеловал Ксении руку. — Не стесняйся, не сдерживай свою боль — все расскажи. Мы тебе не чужие! И легче будет. Это сколько времени беду свою ты таила, да так… никто и не думал, что на душе у тебя…

— Я думала! — возразила Вера. — Еще как думала! Как это может нормальная женщина сидеть в глуши на последних сроках беременности? Когда кругом — ни помощи, ни машин, ни врача… и Лёнка еще на руках! Думала, что же это за человек — муж твой, если допускает такое? И когда я стала все это обмозговывать, да прикидывать на себя: мол, я так могла бы? — то поняла, что ни одна разумная женщина в таком положении рисковать бы не стала. Значит, тут что-то не так. Но какая выдержка, Ксения, подруга моя дорогая! Я просто преклоняюсь перед тобой.

— Да уж — ни слова резкого, ни упрека, а у самой в душе кошки скребут… — подхватил Юрасик, откровенно любуясь Ксенией, чем подверг ее в краску. — Черт возьми, я таких женщин не встречал! Да где их и встретишь, если одна ты такая… — Он внезапно перешел с Ксенией на ты, но звучало это так естественно, точно он знал ее долгие годы.

— Тятя Ксения, а ваши родители как же? Они в Москве? — смущаясь, спросил Алеша.

— Они на Ваганьковском! — был ответ.

— Ох, простите! — Алеша притих и стало слышно, как жужжит назойливая осенняя муха, колотясь о стекло.

— А твоя комнатка? — не утерпела Вера.

— А там вот-вот должен был начаться капремонт. С выселением. Еще в начале весны. Дом старый, на Арбате. Ремонт не меньше чем на год затянется. Ну, я по друзьям, по знакомым — стала взаймы просить, под залог своей комнаты. Решила ее продать потом — в Москве жить не хотела. Дали восемь тысяч. Услышала — продается дом, как раз столько и стоит. Небольшой летний домик с участком на берегу Клязьмы, новый совсем, только прошлым летом построенный. Я понимала, конечно, что летний домик меня с детьми не спасет, но мне тогда не до рассуждений было. Знаете — ночь простоять, да день продержаться! Мне все говорили — это дешево — восемь соток плюс дом. А дешево так потому, что хозяева срочно его продавали — им тоже деньги были нужны. Ну я и купила. И переехала. Это просто чудо было: я тогда молилась старице день и ночь, хотя иконки ее у меня не было — ничего, только книжечка эта Анастасии Цветаевой… Я просила: помоги старица Евфросинья, укрой меня с детьми! Не дай пропасть! И буквально через пару дней узнала, что продается этот домик. Как раз в тех краях, где могила ее. Значит, думаю, молитву мою услыхала. Позвала. И я стала ходить могилу искать. В книжке примерно описано, как ее найти — круглый холмик «таинственной формы» — это не мои слова, так у Цветаевой, Анастасия Ивановна вспоминает, как один раз заплутала со своим спутником, не могла отыскать к этому месту дороги — так им жаворонок дорогу указал! Я вам книжку дам — прочитаете. А я — ну никак! Все обошла — нету такого места. С колодцем и круглым холмиком, возле которого два других — поменьше: могилы священников. Колодец тот старица выкопала сама, в возрасте ста лет. Потом у колодца построили купальню, она была разрушена, как и часовня, что когда-то над могилой стояла. Похоронили там старицу в 1855 году, и с тех пор могила ее как была — по грудь человеку — так и стоит, не оседая под снегом и проливными дождями. Но это я вперед забегаю, я ведь сначала хотела о ней самой рассказать. Судьба удивительная! Старица по рождению была княжной, звалась она Евдокия Григорьевна, княжна Вяземская, и была фрейлиной Екатерины Великой. Но, видно, тяжко ей было при дворе. И вместе с двумя другими фрейлинами решила она исчезнуть — да так, чтобы все думали, будто они погибли, и не искали их. Так и сделали — с подругами разделись они у берега Царскосельских прудов, одежду свою оставили, пруд переплыли, а на другом берегу надели крестьянское платье, заранее приготовленное, и направились к митрополиту Филарету. Пешком. И каждую он на подвиг благословил. А Евдокию — выпускницу Смольного, дворянку голубых кровей — благословил митрополит на подвиг юродства! И она его соблюдала. Всю жизнь! Приняв монашество, приняла она имя Евфросинья, и навсегда распрощалась с миром… Я уж говорила, что в возрасте ста лет блаженная выкопала колодец, и в той воде люди исцелялись от самых разных болезней. Она мечтала на этом месте построить обитель… А прожила она 120 лет. Я мало знаю о ней, хочу все, что есть, собрать по крупице. Может быть, удастся книжку издать. Вы прочтете у Цветаевой то немногое, что там есть: и как старица по молитве Анастасии Ивановны исцелила ее семилетнюю внучку, у которой начиналось заражение крови, — это было далеко от Москвы, они тогда в Новосибирской области жили… И как старица защитила Цветаеву от воров, которые на нее напали… Только это крохи — я и не представляю себе, сколько доброго она сделала! Дело целой жизни — собрать все сведения, восстановить это все… Но я опять отвлеклась. Не пускала она меня, не могла я найти источник. Уж отчаялась — думала, видно за грехи мои не пускает. Но чтобы она САМА, в собственном своем молодом обличье явилась — да еще роды помогала принять — нет, этого я не ждала…

— Так та женщина, которую мы видели в Свердловке — старица Ефросинья? Княжна Вяземская? — вытаращила глаза Манюня. — Быть того не может… Это же самое настоящее чудо!

— Постойте… А бывало, что святые кому-то в самом обычном виде являлись? — подала голос Веточка. — Ну, без нимба, сияния и всего такого… Ой, я, кажется, что-то не то говорю!

— Нет, Ветка, по-моему, самое то! — поддержал подругу Алеша. — Мне тоже это безумно интересно — бывало такое?

— Как же — сколько раз! — подхватила Вера. — Тот же Николай Угодник — святитель наш московский — он не раз являлся как самый обыкновенный старик, старец с бородой — в разных местах бывало такое и в разные времена… И во сне он являлся…

— Во сне многие являлись — а тут наяву! — возразила Ветка.

— Что тут скажешь… Видно, долго еще отмаливать — благодарить за чудо такое. Недостойная… — Ксения все-таки не выдержала — голос сорвался и, вскочив, она выбежала из комнаты.

— Получается, она нам за лето трижды являлась, — вслух подумала Вера. — В первый раз — на мосту, потом тебе Юрасик — возле дома в лесу, когда подсказала, где нас искать. И в третий — возле собственного источника, когда Ксенюшка рожала… Выходит, мы все — под ее защитой. Следила она за нами. Нет, слово неточное: не следила, а…

— Оберегала. Так? — подсказала Ветка.

— Умница! Именно так. Господи, в голове не укладывается! Ведь теперь надо по этой горящей точке всю жизнь повернуть. Сделать что-то такое, чтобы не зря… Ох, трудно об этом!

— А знаете, я вот что думаю… — негромко, задумчиво начала Елена. Мне кажется, дело не только в нас. Просто долгая-долгая история кончилась. Хотя, что я — это совсем не просто. Сначала вы, потом я — мы все почувствовали незримую связь с погибшей Женни: письма, портрет — все это было не случайно, все сыграло свою роль. Вас как будто негромко спросили: интересно вам? Близко? Задело? Беретесь распутать? И вы с ходу погрузились в атмосферу всего, что связано с трагедией Женни, со стариной, со страшным домом… Сережа вон даже слишком! Он вошел в эту историю с той — другой стороны. А вы — нет, вы остались тут — где источник. Он — там, где дом… Не знаю, понятно ли я говорю?