Тунгусский метеорит - Игорь Шабельников Страница 9

– Поп мог быть не при делах, он мог просто дать «крышу» своему бывшему подельнику, – высказал свое мнение Таманцев.

– Согласен. Дальше. Вещественные доказательства: использованные батареи от рации, найденные в мусоре за сторожкой, оберточная бумага от динамитных шашек. Отпечатки пальцев принадлежат Храпову и еще одному неустановленному лицу – однозначно – женщине.

– Теперь свидетели. Марина, которая видела какого-то китайца незадолго до убийства сторожа. И Евгений Леонидович, видевший женщину «следователя» и мнимого милиционера.

– Насчет мнимости милиционера, я бы не торопился, ведь где-то они достали форму, – вставил Таманцев.

– Согласен. Вывод: свидетелей надо оберегать! Это почти единственное, что у нас есть.

– Марину перевести в другой город, а Кринова закрыть в КПЗ.

– Таманцев, д-думай, что говоришь – закрыть в КПЗ! За что? – возмутился Андрей.

– Почему не сообщил об изъятии карт?

– Кому? Ведь он думает, что дал расписку о н-неразглашении самой НКВД!

– А что ты предлагаешь, использовать их в качестве живца?

– Подождите, подождите, потом решим. Дальше. Сторож работал на Дальнем Востоке. Его могли завербовать японцы. Это пока всё.

– Давайте лучше обсудим то, чего у нас нет. А нет у нас текстов радиоперехвата!

– Тексты будут. Надо подождать.

– Да поймите же, без текстов мы будем тыкаться, как слепые котята, и дожидаться следующего выхода в эфир, за который нас же и взгреют. Что вы предлагаете? Сидеть сложа руки? – Таманцев в сердцах бросил кепку на стол.

– Нет. Во-первых, «Cherchez la femme» – «Ищите женщину». Надо искать женщин в окружении попа и сторожа – дети, тетки, племянницы. Во-вторых, установить случаи пропажи милицейской формы или пропажи милиционеров. А в-третьих, просматривая сводки происшествий, я обратил внимание на обстоятельство одного побега. Сбежали два заключенных, и у обоих в месте рождения упоминается река Чулакан – Подкаменная тунгуска.

– Бросьте, шеф. Опять этот Тунгусский след. Не думаете же вы, что наши диверсанты – китайские ловцы жемчуга! – с усмешкой сказал Таманцев.

– А может, это с-самураи, и они хотят выведать секрет долголетия у ш-шамана для своего любимого императора?

– Молодец, Андрюха! – развеселился Таманцев.

– Еще версии есть? – сурово спросил Алехин.

Смех Таманцева и Блинова оборвался.

– Вот и будем отрабатывать все версии, и эти – тоже. Когда обезвредим диверсантов – тогда и наступит момент истины. Андрей, займешься поиском женщины. Марина поможет тебе с архивами. Заодно прикроешь ее. Таманцев, на тебе информация по беглецам – поедешь в колонию. Кринова прикроем наружкой из местных. А я займусь происшествиями на железных дорогах, в ближайших городах и милицейской формой.

– А может, потрясти старушек-богомолок, может, кто что видел?

– Старушек и убогих потрясут местные кадры, это у них лучше получается, а ты займись беглецами.

– Павел Васильевич, насчет императора – это я пошутил.

– За отработку этой версии я спрошу с тебя лично!

Таманцев хрюкнул, но подавил смех, – про ловцов жемчуга напоминать не стал.

* * *

Раннее утро. Рабочая комната. Алехин, Таманцев и Блинов за столом. Хижняк, после ночного рейса, отсыпается на топчане. Лицо Таманцева хмурое и небритое. Ночь трясся в полуторке вместе с Хижняком. Блинов тоже выглядит не выспавшимся, наверно, полночи с Мариной занимался архивными документами. Алехин бодр и свеж – успел отоспаться в поезде Ачинск – Красноярск.

– Начинай, Андрей.

– Значит, так! Поп – отец Иннокентий, в миру – Смирнов Юрий Аристархович, родился в 1884 году в городе Красноярске. В 1912 году стал настоятелем церкви Святой Троицы на Покровском кладбище. Был женат, бездетный. В 1920 году осужден на десять лет за укрывательство белого офицера и бывшего следователя царской охранки. По сути – все п-правильно, а по существу – прятал он племянника своей жены Алоизия Акимовича Хвата. После отсидки, в 1930 примкнул к живоцерковникам и снова служил попом в этой же церкви, – больше никакой информации на него нет.

– Храпов Василий Степанович, 1887 года рождения. Уроженец города Ачинска. С 1897 года проживал с родителями в городе Енисейске. Был мобилизован в армию в 1905 году. Участвовал в боевых действиях в Русско-Японской войне, был награжден медалью за поимку японского шпиона в Манчжурии. В 1910 был комиссован, из-за ранения в боях с хунхузами в п-приморье. И в звании унтер-офицера с Георгиевским крестом вернулся в Красноярск. В 1911 был принят в полицию. В 1913 был награжден именной шашкой за спасение действительного статского советника Фандорина на Чулаканских порогах. Что делал действительный статский советник на Подкаменной Тунгуске неизвестно. Есть косвенные данные, что Фандорин работал по линии контрразведки. Бывал в Японии, а в качестве денщика держал японского самурая. В 1920 году, оставшись не у дел, Храпов устроился сторожем на Покровском кладбище. Осужден в том же году, как пособник в укрывательстве белого офицера вместе с попом. Десять лет лагерей и пять – запрет на проживание в крупных городах. Сведений о семейном положении или о ближайших родственниках в деле нет – вырваны страницы, а некоторые записи вымараны. Кто-то специально постарался. Возможно, следователи пытались спрятать свои огрехи в работе. В Красноярск вернулся в 1935, а в 1937 уехал на Дальний Восток. У меня все.

– Таманцев, теперь ты.

– Три недели назад, тридцатого июня, из колонии номер пять совершили побег два зека, в один день, но в разных местах и из разных отрядов. Первый – Лебедев Лев Сократович. Уроженец полубаптистской, полукоммунистической общины, расположенной где-то в дебрях тайги у истоков Подкаменной Тунгуски. Лев Сократович был задержан в городе Енисейске в 1941 году без документов при попытке продажи соболиных шкурок. Осужден на десять лет. Вообще-то, до войны староверы ежегодно привозили пушнину в Енисейск, а на то, что у них не было документов, закрывали глаза. Так вот, этот «коммунар» совершил дерзкий побег – во время конвоирования к месту работ, спрыгнул с моста на проходящий под мостом плот и был таков. Конвоир стрелял, но, видно, промахнулся. Облава и розыск результатов не дали – ни тела, ни беглеца. Предполагаю, будет двигаться тайгой в Енисейск, а это триста пятьдесят километров. Его еще можно перехватить. В Енисейске есть староверческая община. Если он туда доберется, то оттуда его не выдадут.

Таманцев достал папиросу, закурил и продолжил:

– Второй – Оёгир – эвенк. Совсем еще парнишка. Был задержан в 1942 году милиционером, сопровождавшим груз на факторию реки Чуня, приток Чулакана. Оёгир хотел обменять большой золотой самородок на винтовку и патроны, но, на свою беду, выложил самородок при милиционере. Где взял самородок сказать отказался. Милиционер и доставил его на самоходной барже в Енисейск. Осужден. Десять лет. Обстоятельства побега остались невыясненными – он просто исчез с лесозаготовок. Собаки след не взяли, терли морды лапами и скулили. Похоже, след посыпали каким-то пахучим и едким порошком. Егерь соседнего лесничества видел в сумерках группу людей из пяти человек, перебегающих лесную опушку. Если связать эти два события, то получается, что у Оёгира были сообщники, или его выкрали, а это невозможно. Не в смысле, что нельзя выкрасть, а в смысле, что нельзя отыскать человека в лагерях без помощи аппарата НКВД.