Псоглавцы - Алексей Маврин Страница 9

— Давно я сюда не заходил, — сообщил он, оглядывая храм.

Валерий, Гугер и Кирилл не знали, что сказать.

— Чего делаете тут? — наконец снизошёл Саня Омский.

— Мы, э-э… из музея, — Валерий неуверенно посмотрел на Гугера и Кирилла. — Понимаете, фреску вот будем снимать на реставрацию.

Валерий махнул рукой в сторону Псоглавца.

— Картину сбиваете? — понял Саня. — Ну-ну. Знаю про такое. Был у нас один барыга, только за доски чалился, не за штукатурку, — Саня пожевал губами, вспоминая. — Сколько слупите?

— То есть? — растерялся Валерий.

— Это для музея, — буркнул Гугер.

— Ну, для музея — так для музея. Честный фраер не треплется.

Валерий, видно, наконец сообразил, что за тип к ним пожаловал. Он прижал ладонь к груди, беззвучно извиняясь, вытащил телефон и отошёл в сторону позвонить.

Перед отъездом Лурия выдал всем одинаковые аппараты, которые поймают сигнал даже в этой глуши. В аппаратах были и встроенные диктофоны. Свой подарок Кирилл повесил на тесёмке на грудь. Сейчас он включил запись и переложил аппарат в нагрудный карман рубашки, чтобы не отвлекать Саню светящимся экраном.

— Дайте закурить, — ревниво приказал Саня Омский.

Гугер вытащил пачку «Парламента», открыл и протянул Сане.

Саня, не торопясь, извлёк из внутреннего кармана пиджака оранжевую пластмассовую мыльницу, отколупнул крышку и вытащил из пачки Гугера сразу пучок сигарет. Он сделал это спокойно и привычно, словно принял налог. Он сложил сигареты в мыльницу, как в портсигар, убрал мыльницу и поманил Гугера. Гугер опять покорно протянул пачку. Теперь Саня вставил сигарету в рот.

— Огоньку, — велел он.

Гугер, играя желваками, звякнул крышкой зажигалки «Zippo» и поднёс огонь Сане к лицу. Саня дунул на зажигалку.

— Баклан, — сказал он. — Огонь не подают. Если ты нормальный пацан, просто дай фугас, и всё.

Саня забрал зажигалку, прикурил и возвратил зажигалку Гугеру.

Кириллу стало невыносимо в этой вязкой блатате. Он отвернулся. Как такие уроды умеют нагнуть всех вокруг, повязать по рукам и ногам одним своим присутствием?

— Как девочка пукнула, — проворчал Саня, вынул сигарету изо рта, оторвал фильтр и теперь затянулся с удовольствием. — Садитесь, чего стоять. Я не прокурор, долго не просидите.

Гугер и Кирилл покорно уселись на груду мусора, кто где смог. Гугер тоже достал телефон и молча принялся тыкать пальцем в экранчик — писал эсэмэску. А Саня, видимо, хотел поговорить, поучить новичков.

— Здесь зона была — знаешь? — Саня угрюмо поглядел на Кирилла. — Её спецлютой называли. Я на ней два квадратика и уголок отмотал.

Кирилл рассматривал Саню Омского, будто какого-то волосатого тропического паука в программе Animal Planet. И впечатления были подобные: смесь омерзения и любопытства. Инопланетянин. Только не IT, а скорее ALF. Два квадратика — наверное, дважды по четыре года, подумал Кирилл. А уголок — год. Итого девять лет.

Саня Омский сопел, вспоминая былое.

— Подняли меня сюда при дедушке, в семьдесят седьмом, а откинулся уже при меченом. Хорошая зона была, правильная. Я ещё на централе слышал, что в Калитине зона чёрная. На красной меня бы суки запрессовали, в конверт бы заклеили, я ж на любой киче всегда в первой пятёре был. А здесь как кот. Кандер по полной, планом и ханью грели, через баркас ко мне такие вафлёрки из местных бегали, у одной биксы — о! — Саня ладонями показал огромные женские груди.

Кирилл не сомневался, что старый уголовник просто понтуется. Чем-то надо заплющить московских. И оправдать свою жизнь, которую бездарно просвистел по гадюшникам. Но всё равно было противно.

Валерий ходил взад-вперёд за кучами хлама, разговаривая по телефону. Гугер отрешённо пережидал визит гостя.

Саня наклонился и уронил изо рта себе под ноги харчок, а в него воткнул окурок.

— А когда зона закрылась? — спросил Кирилл.

— Зона? В девяносто втором. Здесь стали заповедник делать, а зону перевели под Котельнич. Жаль, хорошая зона была.

— Чем на ней занимались? Лес валили?

— Ну, поначалу-то лесоповал был, да. Потом лес на хер вырубили и стали торф добывать. Там, подальше, вскрыша начинается.

— Какая крыша?

— Не крыша, а вскрыша. Где землю вскрыли. Торфоразработки. Котлованов там два десятка, бурты стоят брошенные. Это вот дым-то от них. Они горят, котлованы.

— И что, никто не тушит?

— Да чего-то возились, потом бросили. Хера ли. Будут дожди, дак сами погаснут. Каждый год так. Сюда ж никак не проехать. Раньше узкоколейка была от разработок до Семёнова. Как лагерь закрыли, так и она сдохла. Какой-то фраер её на металлолом сдал. Остался только хвост от Калитина до котлованов. Туда местные за торфом катаются. У нас же торфа вместо дров.

— Как — катаются? — не понял Кирилл. — На чём? На велосипедах?

— Плашкеты, что ли, на лисапедах? — ухмыльнулся Саня Омский. — Мурыгин, гумза, дрезину заныкал. Он её у кума с зоны выкупил. Щас сдаёт за деньги, кому на котлованы надо. Километров восемь туда.

Наверное, этот Саня как вышел из зоны, так и остался в деревне у какой-нибудь сердобольной «вафлёрки с биксами», подумал Кирилл. Будь Саня настоящим вором в законе, неужели на просторах Союза он не нашёл бы местечко потеплее, чем деревня Калитино?

— Тяжело на котлованах работать было? — сочувственно спросил Кирилл, провоцируя Саню или на возмущение, или на жалобы.

— Шлангуешь, — обиделся Саня. — Я вор правильный, я на кичмане ничего тяжелее весла не подымал. Мне на ментов мантулить западло. Они рады были, если Саня Омский для фортецела на поверку выйдет, а на промзону я ни ногой. У меня в бараке однажды бугор свои лопаря с моими спутал и надел, так я потом их на хер выбросил. Саня Омский — не мужик и не тварь, чтоб носить лопаря, которыми торфа топтали.

За что он сидел здесь, весь такой расписной? — думал Кирилл. Наверное, в своём Омске в пьяном кураже с такими же ублюдками где-нибудь в ЦПКиО разломал билетный киоск и получил на всю катушку за групповое ограбление. А сейчас корчит из себя тираннозавра, хотя как был вонючим хорьком, так и остался.

— Там, за церковью, где выпас, бараки находились. Там и там КПП стояли. Охрана в деревне жила. А тут вот биржа была. А здесь, — Саня покрутил пальцем над головой, — слесарный цех. Вон швеллера от него остались. — Саня показал вверх. — Здесь станки были. — Саня похлопал ладонью по станине, на которой сидел. — Точили и разводили фрезы для торфорезок. Ну, и финкари делали. На композитора их меняли.

Валерий закончил разговор, убрал телефон и подошёл поближе, но не настолько близко, чтобы Саня решил, что заполучил слушателя.

— На какого композитора? — издалека удивился он.