Невидимый - Дэвид Левитан Страница 8

Вообще-то я бы и сама не отказалась от таких занятий. Программа школы изобразительного искусства, без сомнений, помогла бы мне в формировании моего портфолио. Но маме не хватает средств, чтобы оплатить обучение для двоих, к тому же я закончила учебный год, хотя мои глаза метали молнии, а руки были постоянно сжаты в кулаки.

Сжаты они и сейчас. Я понимаю, что я стою перед дверью Стивена не только потому, что я одинока. Я поступила так, как велела мама. Я проявила вежливость. Пыталась «подружиться», как это сделал бы нормальный человек. Я даже предложила ему лимонад в стиле «нектар, способный предотвратить солнечный удар» – и что с того, что у меня его не оказалось? – чтобы начать обсуждать нашу новую дружбу. Но Стивен ретировался, оставив меня лепетать Лори что-то про мальчика, которого я встретила в коридоре, тем самым обрекая себя на часы пыток, которым младший брат подверг меня из-за моего невидимого приятеля. И в этом виноват Стивен. Я здесь, потому что я вне себя и мне не на кого кричать.

Проходит вечность, прежде чем Стивен открывает дверь. Когда я наконец вижу его лицо, его рот подергивается, словно он испуган, или обеспокоен, или раздражен. Что бы он ни чувствовал, это нехорошее чувство. Не то чтобы я ожидала, что, увидев меня, он будет на седьмом небе от счастья. Он явно избегал меня, и это царапает мои и без того измотанные нервы, словно колючка. Я открываю рот, чтобы завопить на него, но звук застывает где-то в горле. Вместо крика у меня вырывается жалкий хрип, вялый и грустный. Стивен гримасничает в ответ. Смотрит в пол.

Я делаю еще одну попытку. На этот раз мне удается выдавить из себя:

– Эй.

Он что-то бормочет в ответ. Я не могу разобрать слов, но полагаю, что это приветствие, поскольку он человек.

– Ну, и…

Стивен снова бормочет. Мой гнев снова начинает закипать.

– Похоже, ты мастак по этой части.

Моя реплика привлекает его внимание.

Я делано улыбаюсь.

– По части грубости.

Он смотрит, широко раскрыв глаза, что меня более чем устраивает.

– Нет, – говорит он. Ничего больше – одно толь ко слово «нет».

Мы уставились друг на друга. Нам становится по-настоящему неловко.

– Что тебе нужно? – спрашивает Стивен.

– А теперь объясни мне – разве это не грубость? – говорю я.

Он вздыхает, глубоко и с невероятной для этого времени дня усталостью. Возможно, он страдает бессонницей.

– Ты права. Извини.

Это неожиданно. Я ждала, что он огрызнется в ответ или захлопнет дверь у меня перед носом.

– Может, хочешь зайти?

Он так задает этот вопрос, словно интересуется: не нужно ли мне, чтобы он стал донором костного мозга.

И тут я чувствую неловкость. Зачем я вообще сюда пришла? Вероятно, я ожидала, что мы накричим друг на друга у порога, а потом я потопаю к себе домой и проведу остаток дня, извергая проклятия на тему о том, как бесконечно кошмарны остальные люди. Теперь же у меня есть выбор: из нас двоих я могу быть грубой и сумасшедшей, потому что именно я пришла к нему, или же могу принять его приглашение.

– Ладно.

Стивен делает шаг в сторону, чтобы впустить меня. В квартире у него холод собачий, и мне приходится растирать руки, внезапно покрывшиеся гусиной кожей.

Я с первой минуты понимаю, что его квартира уютней нашей. Расположение комнат такое же, но у нас полно картонных коробок, а мебель самая пестрая. Мама назначила меня ответственной за обустройство квартиры, а это означает, что воз и ныне там. Наверное, с ее стороны это было проявлением любезности: дать мне карт-бланш, позволив решать, как будет выглядеть наше новое жилье. Но распаковывание вещей – занятие столь неувлекательное, что мы все еще живем так, словно въехали только вчера.

А в этой квартире царит порядок, хотя мебели, пожалуй, маловато. Как же это называется? Ура – вспомнила! Функционально. Да, здесь все функционально. Вероятно, у него в комнате обстановка поживее. В прихожей и гостиной все какое-то слишком взрослое, застегнутое на все пуговицы. Кто бы ни занимался дизайном этого жилья, явно потратил массу усилий на то, чтобы обстановка была аккуратной и даже отчасти казенной. Похоже, здесь живет кто-то из родителей Стивена, а может, их даже двое, но сейчас мы тут совершенно одни.

– Могу я тебе что-нибудь предложить?

Этот вопрос заставляет меня подскочить на месте. Теперь его голос звучит спокойнее, отчетливее.

– Э… да, конечно.

– Лимонад? – спрашивает Стивен с полуулыбкой, словно шутит.

Я хочу бросить на него резкий взгляд, но только киваю.

– Если он у тебя есть.

– Располагайся поудобнее.

Он указывает на кушетку, наблюдая при этом за своей рукой, словно он сделал тайный, символический жест.

Я откидываюсь на жесткую обивку, царапающую кожу. В нашей квартире все еще жарко, поэтому я каждый день хожу в майке и шортах. Надеюсь, у него в комнате мебель более подходящая, потому что смотреть кино на этой кушетке было бы просто кошмаром.

Я ловлю себя на этой мысли, и внутри у меня все сжимается. Я уже представляю себе, как смотрю кино с парнем, которого даже не знаю и который явно не хотел приглашать меня к себе, но почувствовал, что вынужден это сделать. Я плотно сжимаю веки, презирая себя за то, что так отчаянно ищу хоть кого-то, с кем можно проводить время. И когда я успела стать такой жалкой?

– С тобой все в порядке?

Стивен стоит передо мной, протягивая мне бокал. Лед позвякивает о край, плавая в бежевой полупрозрачной жидкости.

– Да, – отвечаю я, взяв бокал. – Только голова болит.

– Аспирин?

– Нет.

Я позволяю себе сделать большой глоток лимонада. Хотя он куплен в магазине, вкус терпкий – в общем, хороший и только из холодильника.

– Со мной все будет в порядке. Лимонад – универсальный эликсир.

Он садится рядом со мной – рядом, но не настолько близко, чтобы его нога задела мою или наши плечи коснулись друг друга. Я замечаю: все, что парень делает, он делает аккуратно. Садится он прямо и, в отличие от меня, не откидывается на спинку кушетки. Опасаясь, что Стивен сочтет меня потной неряхой, я выпрямляюсь, скрещивая лодыжки так, что и королева Виктория не могла бы ко мне придраться. Но так сидеть очень неудобно. Вскоре я сдаюсь и снова откидываюсь на спинку кушетки.

Каждый из нас хранит молчание. Единственный звук – хлюпанье лимонада, который мы отпиваем с неровными интервалами. Я так и не могу понять – странный ли он или действительно терпеть меня не может, но, господи, мне нужно с кем-то поговорить. Ведь я целыми днями сидела в квартире, не разбирая вещи и не пытаясь обустроить наш быт.

– Ты привидение?