Час волка - Роберт МакКаммон Страница 8

Майкл забился, но опоры не было. Убийца держал его почти на вы– тянутых руках, и скоро ему бы пришло на ум бросить Майкла через пери– ла на пол нижнего этажа, выложенный плиткой. В двух футах над головой Майкла проходила дубовая балка, но она была ровной и скользкой, не за что было зацепиться. В голове стучала кровь, пот выступил из всех пор – а где-то глубоко внутри что-то стало распрямляться и просыпать– ся от мертвого сна.

Пальцы давили на артерии, прерывая течение крови. Убийца тряс его то ли от пренебрежения, то ли чтобы усилить хватку. Конец прибли– жался, немец видел, как глаза Майкла стали закатываться.

Руки Майкла дернулись кверху, пальцы царапали по дереву. Тело яростно вздрагивало – движение, которое убийца оценил как приближение смерти.

Но это была не смерть.

Правая рука Майкла Галатина стала извиваться и менять форму. По его лицу текли капли пота, и явная мука искажала его черты. Черные волосы на тыльной стороне его рук зашевелились, сухожилия перемеща– лись, слышался слабый хруст костей. Кисть искривлялась, костяшки уве– личивались в размере, мякоть становилась крапчатой и утолщалась, чер– ные волосы разрастались.

– Подыхай, сукин сын,– проговорил убийца по-немецки. Он зажмурил глаза, весь сконцентрировавшись на том, чтобы удавить своего врага до смерти. Теперь осталось чуть-чуть… чуть-чуть…

Что-то под его руками задвигалось, словно снующие муравьи. Тело тяжелело, толстело. Появился едкий звериный запах.

Убийца открыл глаза и глянул на свою жертву.

То, что он держал, не было больше человеком.

С воплем он попытался перебросить его через перила, но когти вонзились в дубовую балку и намертво застыли в ней, а чудовище подняло пока еще человеческое колено и ударило немца в подбородок с силой, которая отбила в нем всякие ощущения. Он выпустил свою жер– тву и, визжа, бросился наутек. Он упал, запнувшись о разлетевшиеся латы, пополз к двери спальни, оглянулся и увидел, как когти чудовища отцепились от балки. Оно упало на пол, подскакивая и дергаясь, осво– бождаясь от своего коричневого халата.

И тут убийца, один из лучших в своей породе, познал истинное значение ужаса.

Чудовище приходило в себя, ползло в его сторону. Оно еще не со– всем обрело свой вид, но зеленые глаза смотрели на него не отрываясь и обещали смерть.

Рука убийцы ухватила копье. Он ткнул им в морду чудовища, но тот отпрыгнул в сторону, кончик копья попал в изменившуюся левую щеку и прочертил на черном розовую линию. Затем он отчаянно ударил его но– гой, пытаясь прорваться в двери спальни и добраться до ограждения террасы – и тут почувствовал, как в его лодыжку вцепились клыки, дро– бящая сила раскусила кость как спичку. Челюсти разомкнулись и вцепи– лись в другую ногу, за икру. Снова хрустнула кость, и убийца свалился без сил.

Он завопил, моля Бога, но ответа не последовало. Только легкое дыхание чудовища.

Он выбросил кверху обе руки, чтобы отразить нападение, но руки человека не могли оказать никакого сопротивления. Зверь прыгнул на него, прямо перед его лицом был его влажный нос и немигающие страшные глаза. Затем нос фыркнул в его грудь, сверкнули клыки. В грудину уда– рило, как молотом, потом еще раз, как будто его разорвало на две час– ти. Лапы раздирали его, из-под когтей вылетали красные ошметки. Убий– ца изворачивался и боролся изо всех сил, но его силы были ничем. Ког– ти зверя рвали его легкие, вырывали его наружные мышцы, вкапывались в нутро человека, а затем нос и зубы нашли пульсирующий приз, и двумя рывками головы сердце было оторвано от своего ствола, как перезрев– ший, истекающий соком плод.

Сердце было раздавлено между челюстями, и рот впитал его соки. Глаза убийцы были все еще открыты, и тело его дергалось, но вся кровь его вытекла наружу и ничего не осталось, чтобы поддерживать жизнь его мозга. Он издал потрясающий страшный стон – и чудовище, запрокинув голову, вторило крику голосом, который разнесся по дому, как предве– стник смерти.

Затем, внюхиваясь в разверстую середину, зверь стал пожирать те– ло, с неудержимой яростью вырывая таинственные человеческие внутрен– ности.

Позже, когда огни Каира потускнели и над пирамидами проплыли первые фиолетовые лучи восходящего солнца, что-то случилось с живо– тным, терзавшим человека, скорчившегося и изорванного, в особнячке графини Маргерит. Из его пасти исторглись страшные куски и ошметки, колышущееся красное море, все это потекло под перилами через край вниз на пол, выложенный плиткой. Обнаженное существо свернулось в форму плода, содрогаясь в конвульсиях, и в доме мертвых никто не ус– лышал его плача.