Изгои - Клэр Макфолл Страница 7

НАПАДЕНИЕ НА ЛОШАДЬ

ФЕРМЕР В ПОЛНОМ ШОКЕ

– Ну что ж, это была лошадь, – ответил Тристан.

Дилан и сама догадалась по кричащему заголовку, однако на картинке смогла различить только копыта. Остальное – ноги, туловище, голова – сливалось в кровавое месиво.

– Что с ней случилось?

Наверно, можно было прочесть и самой, но Дилан не могла отвести взгляд от ужасающей картинки.

– В этом-то и дело. Никто не знает. Что-то на нее напало.

Сомнений не оставалось. И многозначительный тон Тристана, и то, какие слова он подобрал… Дилан посмотрела на него, потом снова на фотографию. «Нет, – подумала она. – Не может быть. Только не опять».

Но когти ледяного ужаса уже царапали ей внутренности.

– Где это произошло? – еле выдавила она.

– Вот тут, – Тристан перешел на уже загруженную вкладку с картой и указал на маленькую красную точку в центре. – Рядом с местечком под названием Килсит.

– Килсит?

Изморозь страха у Дилан в животе чуть подтаяла. Девушка глядела на карту, и паника отступала под напором логики. Килсит, небольшая деревушка рядом с Камбернолдом, располагалась вдали от железнодорожного туннеля, где произошла авария. И от Денни, где умер Джек. Дилан облегченно выдохнула.

– Значит, это не… ну, ты знаешь… – миссис Ламберт бы ее не услышала, и других посетителей в библиотеке не было, но все же Дилан не хотелось произносить это слово. – Так ведь? Там слишком далеко – от обеих дыр.

И, в любом случае, они же закрыли оба прорыва. Призракам было не пробраться сквозь завесу, отделявшую мир живых от пустоши.

– Ты права, – негромко отозвался Тристан.

Он закрыл вкладку с картой, и на экране снова появился труп несчастной лошади.

– Наверно, это дикий зверь… или стая собак. В мире полно придурков, которые натаскивают питбулей, мастифов, всяких таких псов… Это гораздо вероятнее, Тристан, правда, – настаивала Дилан.

Хотя тот и кивал на ее слова, выражение его лица говорило, что он не верит в ее теорию.

– Ладно, пойдем, – сказала она.

Ей хотелось сбежать от фотографии, от этих жалких останков. Дилан затошнило: она представила, как напугана была лошадь, как паниковала, как пыталась спрятаться…

– Ну пожалуйста, – запросила она. – Уже поздно.

На этот раз Тристан не стал спорить и быстро закрыл страницы. Он молчал, когда они выходили из библиотеки; молчал, пока шли пустыми школьными коридорами; молчал, когда оказались в вестибюле. Свет в администрации не горел. Здание казалось зловеще пустым.

Тристан заговорил лишь тогда, когда они спустились с крыльца и остановились под навесом, наблюдая за тем, как тяжелые капли дождя одна за другой срываются со свинцового неба.

Он повернулся к Дилан с озорной улыбкой.

– Упс, прости, – только и сказал Тристан.

Дорога тянулась целую вечность. Дождь не переставал, и хотя было только полшестого, когда они добрались домой, совсем стемнело. Впрочем, домой – это не вполне верное слово. У Дилан в окне торчала огромная уродливая вывеска «ПРОДАЕТСЯ». Джеймс настоял, что семье нужен новый дом – настоящий дом, не квартира. А пока покупатель не нашелся, они каждый день взбирались по лестнице в свою арендованную квартиру и проходили через пролет, где Тристан когда-то упал замертво, истекая кровью от ран, которые открывались всякий раз, как они с Дилан отходили друг от друга на приличное расстояние. Хотя их с Тристаном кровь уже давно отскребли с пола, Дилан каждый раз вздрагивала, проходя по лестничной клетке. Воспоминания были одной из причин, почему ей не терпелось съехать.

Когда они зашли внутрь, родителей не было дома. Дилан не удивилась: хотя они поженились, все равно часто ходили на свидания то в кино, то на концерт, то на ужин, то пропустить по стаканчику пива в Уэст-Энде. Дилан совершенно не волновалась: она была в восторге, что родители веселятся вместе и что они с Тристаном могут проводить время наедине. Прямо как сейчас.

– Ну вот, теперь всю одежду менять придется! – жалобно протянула она, стягивая куртку. – Я вся насквозь промокла.

– Прости, – сочувственно отозвался Тристан.

Его куртка была поновее и справилась с потоками ливня куда лучше, но Дилан заметила темные пятна на его форменных брюках. Он сбросил ботинки и коварно ей улыбнулся:

– Обещаю загладить вину.

И он вразвалку направился к ней в спальню.

Дилан пару секунд смотрела ему вслед, но когда из открытой двери донеслись звуки музыки, она пришла в себя и принялась яростно стягивать сапоги. Они не поддавались, и в итоге пришлось снять их вместе с носками. Дилан оставила их на полу и босиком помчалась в комнату.

Тристан уже примостился на кровати. Увидев, что он держит в руках, Дилан остановилась как вкопанная. Пухлый блокнот с синей обложкой, украшенной затейливым черным узором. Его альбом для рисования, куда он ни разу не позволял ей даже заглянуть.

Дилан чуть с ума не сходила от любопытства, когда он забивался в угол с альбомом в руках, но он стеснялся показывать ей рисунки, а она, несмотря на многочисленные (и очень соблазнительные!) возможности, никогда не брала блокнот без его разрешения. Ей очень, очень хотелось, но она сдерживалась. Раньше у Тристана не было ничего своего; ни угла, ни личных вещей. Этот альбом стал первым подарком Дилан Тристану: мелочь, зато от всей души.

До чего же ей хотелось посмотреть! Блокнот обычно лежал на верхней полке книжного шкафа – Дилан отдала эту полку Тристану, потому что не могла до нее дотянуться без стремянки. Изрисованные листы манили ее с каждым днем все сильнее. Искушали, соблазняли.

Тристан лишь недавно открыл для себя рисование. Дилан не ходила на ИЗО в школе: у нее совершенно не было таланта ни к карандашам, ни к кисти. Как только обязательный курс изобразительных искусств закончился, она оставила это дело. Однако Тристан, наоборот, заинтересовался, и Дилан на Рождество подарила ему все необходимое. Казалось, он был прирожденным художником… впрочем, Дилан ни разу не видела его рисунков и понятия не имела, хорошо ли у него получалось. Но процесс ему нравился, а ведь это было главным.