Легион - Уильям Питер Блэтти Страница 68

Аткинс потянулся за трубкой, но Киндерман схватил его за руку.

– Потом позвонишь, а сейчас поставь кого угодно, – скомандовал он.

Аткинс окликнул полицейского, дежурившего у лифтов, и, когда тот подошел, Киндерман коротко бросил: – Пойдемте со мной, – а потом обратился к сержанту: – Аткинс, я тебя покидаю. Всего хорошего.

Киндерман с полицейским быстрыми шагами направились в психиатрическое отделение. Остановившись у входа, Киндерман отдал распоряжение:

– Ни один пациент не должен выходить отсюда. Пропускать только сотрудников. Понятно?

– Так точно, сэр.

– И пока не получите дальнейших инструкций, ни под каким видом не покидайте свой пост. Даже в туалет не отлучайтесь.

– Слушаюсь, сэр.

Киндерман оставил полицейского у входа, а сам пошел в отделение, в зал для отдыха. Там он остановился возле дежурного столика и принялся внимательно рассматривать лица больных. Чувство тревоги не оставляло его И все же обстановка здесь была спокойной. В чем же дело? Внезапно он понял, отчего сегодня здесь гробовая тишина. Растерянно заморгав, Киндерман приблизился к группе больных, устроившихся у телевизора. Те внимательно всматривались в пустой экран. Телевизор был выключен.

Киндерман еще раз огляделся по сторонам и только сейчас заметил, что в холле не было ни санитаров, ни медсестры. Он прищурился, рассматривая застекленный кабинет. Но и там никого не оказалось. Пациенты вели себя на редкость спокойно. У Киндермана тревожно заколотилось сердце. Он обошел дежурный стол и открыл дверь в кабинет. Дыхание у него перехватило. Перед ним распростертые на полу лежали медсестра и санитар. Из ран на головах сочилась кровь. Медсестра была совершенно голая. Одежды поблизости не оказалось. «Детская игра! Винсент Корнер!»

Слова эти стремительно пронеслись в голове следователя и заставили его похолодеть. Киндерман повернулся и выскочил из кабинета, но тут же, как пригвожденный, застыл на месте. Больные плотной стеной надвигались на него, и единственным звуком в этой жуткой тишине было зловещее шарканье их шлепанцев. Отовсюду доносились страшные голоса:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Рады видеть вас, дорогой.

Эти монотонные голоса сливались воедино, и тогда Киндерман громко и отчаянно крикнул, призывая на помощь.

* * *

Мальчику сделали укол, и он заснул. Жалюзи в палате опустили, и на стеклах замелькали блики, срывающиеся с телевизионного экрана, на котором резвились мультипликационные герои. Звук был выключен. Дверь бесшумно отворилась, и в палату зашла медсестра в белом халате. В руках она несла большой пакет. Девушка тихонько закрыла дверь и, поставив пакет на пол, вынула из него какой-то предмет. Она внимательно посмотрела на мальчика, а потом на цыпочках подошла к нему. Мальчик заворочался во сне. Он повернулся на спину и приоткрыл глаза. Медсестра склонилась над ним и медленно подняла руки.

– Посмотри-ка, что у меня для тебя есть, – нараспев произнесла она.

В это мгновение в палату ворвался Киндерман. Резко выкрикнув «Нет!», он стремительно набросился на медсестру, пытаясь задушить ее. Девушка начала кашлять и судорожно махать руками, мальчонка вскочил и заплакал от страха. Вслед за лейтенантом в палату вбежали Аткинс и дежурный полицейский.

– Вот она! – прохрипел Киндерман. – Свет! Дайте свет! Скорее!

– Мама! Мамочка! Зажегся свет.

– Вы меня задушите! – пыталась выкрикнуть медсестра. Из ее рук выпал плюшевый медвежонок. Увидев игрушку, Киндерман застыл на месте, и постепенно руки его опустились. Медсестра вывернулась и начала растирать шею.

– Бог ты мой! – воскликнула она. – Что, черт возьми, на вас нашло? Вы что, с ума сошли?

– Я хочу к маме! – хныкал мальчик. Медсестра нежно обняла его и прижала к себе.

– Вы мне чуть шею не сломали! – набросилась она на Киндермана.

Следователь с трудом перевел дыхание.

– Простите, – хрипло вымолвил он, – простите меня, пожалуйста. – Он вытащил платок и приложил к щеке, где красовалась свежая царапина. – Приношу свои извинения.

Аткинс подошел к пакету и заглянул в него.

– Игрушки, – коротко доложил он.

– Какие игрушки? – заинтересовался мальчуган. Он сразу же успокоился и забыл про медсестру.

– Обыщи всю больницу! – приказал помощнику Киндерман. – Она кого-то выслеживает! Найди ее!

– Какие игрушки? – повторил мальчик. Еще несколько полицейских вбежали в палату, но Аткинс остановил их и наскоро проинструктировал. Дежурный полицейский покинул палату и присоединился к ним. Медсестра подняла пакет с игрушками и протянула его мальчику.

– Я вам не верю, – заявила она Киндерману и одним движением вытряхнула содержимое пакета на кровать. – Вы и дома так же себя ведете? – строго спросила она.

– Дома? – Киндерман лихорадочно соображал, и вдруг на глаза ему попалась табличка, приколотая к халату медсестры: ДЖУЛИЯ ФАНТОЦЦИ.

– "...ты любишь танцевать?"

– Джулия! Боже мой!

И он опрометью бросился вон из палаты.

* * *

Мэри Киндерман и ее мать готовили обед. Джулия пристроилась здесь же за столом и читала роман. Зазвонил телефон. Джулия, хотя и находилась дальше всех, подошла к телефону и сняла трубку,

– Алло?.. А, пап, привет... Конечно. А вот и мама. – Она протянула трубку матери. Мэри взяла ее, а Джулия вернулась к столу и снова погрузилась в чтение.

– Привет, дорогой. Ты обедать придешь? – Мэри молчала несколько секунд. – Правда? – спросила она. – А почему так? – Опять молчание. Наконец, она произнесла: – Конечно, любимый, как скажешь. Ну так как, обедать придешь? – Она вновь выслушала что-то. – Хорошо, дорогой. Обед будет горячий. Только поторопись. Мы без тебя скучаем. – Мэри положила трубку и опять принялась хлопотать по хозяйству. Она выпекала сейчас хлеб по новому рецепту.

– Что там? – полюбопытствовала ее мать.

– Да так, – отозвалась Мари. – Медсестра заглянет к нам и передаст какой-то пакет. Снова зазвонил телефон.

– Ну вот, теперь он передумал, – недовольно проворчала мать Мэри.

Джулия вскочила из-за стола, но мать остановила ее.

– Не снимай трубку, – предупредила она. – Отец просил пока что не занимать телефон. Если это он сам, то даст сначала предупредительный звонок – два гудка.

Киндерман стоял у дежурного поста невропатологического отделения, судорожно вцепившись в трубку. С каждым гудком тревога его возрастала. «Ответьте! Ну хоть кто-нибудь, ответьте!» – как завороженный, повторял он про себя. Выждав еще минуту, следователь швырнул трубку на рычаг и бросился к лестнице. Он больше не мог терять ни секунды и ринулся вниз по ступенькам, не дожидаясь лифта.