Президент Линкольн. Охотник на вампиров - Сет Грэм-Смит Страница 64

Сражение при Энтитем-крик обернулось чудовищными потерями, но тем не менее принесло Эйбу долгожданную победу. 22 сентября 1862 года Линкольн подписал первую прокламацию об освобождении рабов, согласно которой все рабы в мятежных штатах объявлялись «навеки свободными».

Реакция последовала незамедлительно. Аболиционисты считали, что президент прибег к полумере, освободив только рабов в южных штатах. Те, кто придерживались умеренных взглядов, опасались, что южане ответят на прокламацию еще более яростным сопротивлением. Некоторые из солдат-северян грозили поднять мятеж: они утверждали, что бьются за Союз, а не за «освобождение [негров]».

Эйбу не было до них дела.

Его волновал только отклик самих рабов. Судя по сообщениям, которые начали поступать в конце 1862 года, надежды Линкольна оправдались.

Сегодня я получил ошеломительное известие от наших союзников из Нью-Йорка. Сьюард пересказал мне историю недавнего восстания на плантации неподалеку от Виксберга, штат Миссисипи. Я уверен, что повествование ничуть не приукрашено, ведь новость поведал беглый негритянский мальчишка, который видел все собственными глазами.

«Счастливое известие об [освобождении] они получили утром, — рассказывал Сьюард. — Негры обрадовались и начали распевать восторженные песни. Однако хозяева веселья не одобрили и принялись охаживать негров плетьми. Одну девушку схватили и заковали в колодки. Обычно, если с рабом так поступали, больше он не возвращался к своим. Негры же, вместо того чтобы смириться с жестокостью, как они всегда делали раньше, собрались и все вместе окружили сарай для откорма скота, в который утащили девушку. Они ворвались внутрь, размахивая серпами и косами, и их глазам предстало такое зрелище, что даже храбрейшие из бывших рабов вскрикнули от страха. Двое белых с какими-то нечеловеческими глазами склонились над закованной девушкой и окровавленными ртами прильнули к ее обнаженной груди. Негритянка уже потеряла сознание. Ее кожу окрасила неестественная бледность. Негры вскинули оружие и бросились на негодяев, полагая их смертными. Но вампиры перемещались с такой скоростью, что нападавшие растерялись. Вампиры метались по сараю, с легкостью насекомых запрыгивая на стены, а вокруг них плясали лезвия. Первые из нападавших немедленно погибли: заостренные когти рвали горло, а руки наносили такие сокрушительные удары, что люди падали замертво. Вампиров задавили числом. Шестеро негров схватили каждого из них, выволокли из амбара, поставили к поилке для скота и обезглавили».

Земля полнилась слухами. Дни вампиров в Америке были сочтены.

* * *

Девятнадцатого января 1863 г. Эйб выступал перед пятнадцатью тысячами слушателей. Он достал из кармана листок, развернул его, откашлялся и заговорил:

— Восемьдесят семь лет тому назад наши отцы создали на этом континенте новую нацию, рожденную в свободе и преданную убеждению, что все люди созданы равными…

Президент приехал в Геттисберг, чтобы открыть мемориал, посвященный восьми тысячам солдат, отдавших жизни в трехдневном сражении за победу Союза. Пока Линкольн произносил речь, Уорд Хилл Леймон (его можно разглядеть рядом с Эйбом на одной из сохранившихся фотографий) озабоченно оглядывал толпу. Он держал руку на пистолете под сюртуком и пребывал в постоянном напряжении, ведь в тот день он один отвечал за безопасность президента.

Мы просидели на сцене три часа. Пережили три часа беспрестанного беспокойства. Я был уверен, что убийца попробует совершить покушение. Мне казалось, что на всех лицах написана ненависть к президенту. В каждом движении мне мерещилось посягательство на его жизнь.

Поначалу Эйб желал ехать в Геттисберг без охраны. Он опасался, что вооруженные люди придутся не ко двору на выступлении, призванном почтить память тех, кто отдал жизнь за свою страну. Леймону пришлось (полушутя) пригрозить организовать поломку президентского поезда. Только тогда Эйб согласился взять телохранителя с собой.

— …мы будем жить в убежденности, что они погибли не зря, что эта нация, с божьей помощью, возродится свободной и что власть людская, власть народа и для народа, не исчезнет с лица земли.

Эйб сложил листок и занял свое место под сдержанные аплодисменты. Он говорил всего две минуты. За столь короткое время Линкольн произнес величайшую речь девятнадцатого века, которая навеки останется в памяти американских граждан. И за то же время Уорд Хилл Леймон, самый преданный из охранников президента, принял решение, которое навеки изменит ход американской истории.

Волнение, пережитое в Геттисберге, оказалось слишком сильным. По пути в Вашингтон Леймон признался Линкольну, что, при всем уважении, он больше не сможет его охранять.