Маленькая голубая вещица - С. К. Ренсом Страница 6

Но Грейс все-таки не дала мне держать нашу беседу в стороне от Роба.

– Значит, Роб наконец перешел к активным действиям и пригласил тебя в ресторан, – сказала она, пока мы устало брели по дороге, ведущей от станции к дому. У меня на ногах снова были кроссовки «Конверс», которые я отняла у Грейс в электричке после недолгой борьбы.

– Да, похоже, он выбрал такой план действий… но есть еще кое-что: он хочет, чтобы через несколько недель я отправилась вместе с ним в Корнуолл. Его родители сняли там коттедж.

– С твоей стороны это довольно смело – согласиться уже сейчас, когда ваши отношения только начались, провести столько времени с его семьей.

– В этом-то и состоит загвоздка. Видишь ли, – призналась я, – его семьи там не будет. В коттедже окажемся только я и он.

Я услышала, как Грейс судорожно втянула в себя воздух, и украдкой бросила взгляд на ее лицо – в эту минуту мы как раз проходили под уличным фонарем.

– Да он просто бабник, тебе так не кажется? – Она сделала паузу. – И что же ты будешь делать – поедешь с ним? – внезапно перейдя на более легкомысленный тон, спросила она.

– Как такая мысль вообще могла прийти тебе в голову? – воскликнула я. – Для этого еще слишком рано.

– Знаю, – согласилась она. – Но иногда даже самые лучшие намерения куда-то испаряются, если искушение слишком велико. – В ее глазах вдруг появилось отсутствующее выражение, а голос стал тише.

Это было явное проявление слабости.

– Ты говоришь так, будто сама подумывала сделать что-то в этом же духе, – забросила я пробный шар.

– А может быть, стоило бы рискнуть? Но я думала не об этом, а о нашем с тобой пакте.

Давным-давно мы с Грейс заключили пакт о том, что будем всеми силами отговаривать друг друга, если кто-то из нас начнет подумывать о том, чтобы переступить черту. За последний год мы слишком часто наблюдали, как наши подруги очертя голову заводят не сулящие ничего хорошего и быстро обрывающиеся связи, и никому из нас не хотелось испытать такую же боль, какую испытали они.

Еще в начале этой недели я гадала, не есть ли Роб тот самый единственный и неповторимый, но сейчас я видела его в куда более ясном свете, и вся эта история казалась мне чем-то… неправильным, что ли. Я никак не могла взять в толк, почему: он красив, популярен, у него не было другой девушки, и он начал проявлять интерес ко мне. Так почему же я не испытываю особой радости?

Мы с Грейс не смогли устоять перед искушением зайти на небольшую детскую площадку и при лунном свете покачаться на качелях. Когда мы только переехали сюда, мне было девять лет, и я считала себя слишком взрослой и искушенной, чтобы снизойти до подобных развлечений, но теперь мы с Грейс регулярно приходили к здешним качелям, чтобы поговорить вдали от посторонних ушей.

Мы разговаривали об Эшли. Я знала Эшли уже целую вечность. Мы с ней учились в одной школе с самого момента поступления, но не всегда посещали одни и те же уроки. Мы во многом были похожи, обе слишком склонны к соперничеству и никогда особо не дружили. Но иногда нам с ней доводилось вместе участвовать в чем-то увлекательном – например, в начальной школе во время поездки во Францию, когда мы на пару возглавили набег на спальни мальчиков, или недавнее турне школьного хора… Но, к сожалению, из-за Роба все эти приятные воспоминания были теперь омрачены. Как только я осознала, что мы обе положили на него глаз, стало ясно, что хрупкое перемирие в наших с ней отношениях теперь рухнет.

Моя дружба с Грейс намного проще. Мы с ней были очень разные и по внешнему облику, и по взглядам на жизнь, и по культурным корням, и все-таки оставались лучшими подругами. К счастью, нам никогда не нравились одни и те же мальчики. Вместо этого в последние шесть лет мы с ней делились друг с другом всеми катастрофическими драмами и влюбленностями, которые случались с каждой из нас, а затем и эмоциональными травмами, которые испытали: в четырнадцать лет и меня, и ее бросили мальчики, с которыми мы даже толком не успели и пообщаться. А еще мы на протяжении всего этого времени изливали друг другу душу, жалуясь на докучливое любопытство наших матерей. К настоящему моменту каждая из нас уже чувствовала, когда другой приходится несладко, и мы обе приобрели удивительную способность звонить друг другу именно в тот момент, когда кто-то из нас особенно нуждался в поддержке. Я безоговорочно доверяла Грейс и знала, что мы будем дружить всегда.

Мы все еще негромко смеялись, разговаривая о Джеке и Робе, когда доползли к дому, затем тихонько вошли, стараясь не слишком потревожить сон моих родителей. Какая жалость, подумала я, что завтра нам рано вставать: если бы не это, мы могли бы проболтать всю ночь.

Я думала о событиях минувшего дня, огорчаясь при мысли о перепачканных какой-то дрянью новых джинсах, когда вдруг вспомнила про браслет. Вскочив с постели, я порылась в своей сумке и отыскала его. В тусклом свете серебро мерцало, а камень казался маленьким глубоким темно-голубым озерцом. Я и не помнила, что успела так хорошо его очистить. Сейчас он нисколько не походил на почерневший металлический ободок, который я выудила из грязи.

Я надела его на запястье, чтобы увидеть, как он будет смотреться на моей руке. Его размер подходил мне так идеально, словно он был сделан именно для меня. Я вгляделась в камень, и мое сердце объял глубокий покой. Почему-то у меня было сейчас такое чувство, будто, надев этот браслет на руку, я поступила правильно, а то, что он так долго пролежал под галькой и песком, казалось мне ужасно несправедливым. Я поднесла его ближе к свету ночника на тумбочке, чтобы лучше рассмотреть, и когда в глубине камня заплясал огонь, у меня перехватило дыхание – мне почти показалось, что он радуется своему освобождению. Этот браслет определенно был самым изумительным и необыкновенным ювелирным украшением, которое мне когда-либо случалось видеть. Наконец я с неохотой отвела от него взгляд, мысленно пообещав себе, что завтра займусь по-настоящему тщательной его чисткой.

Я уже собиралась выключить свет, когда Грейс вдруг закашлялась.

– Это ерунда, просто запершило в горле, – сказала она.

– Тебе надо выпить воды, – решила я. Мне совсем не хотелось, чтобы она своим кашлем не давала нам спать. – Я спущусь на кухню и принесу тебе стакан воды.

Мы с ней уже много раз ночевали в одной комнате, и я по опыту знала, что она может прокашлять во сне всю ночь.

Внизу было очень темно, поскольку все в доме уже давно отправились спать. Я достала из буфета стакан, наполнила его водой из крана и вернулась в холл, бросив по дороге взгляд на тяжелый браслет на руке. Я рассеянно коснулась его все еще холодного серебра, и вдруг все мое сознание заполнил образ изумительно красивого парня. Я видела юношу так ясно, словно он стоял прямо передо мной. Это случилось так неожиданно, что я отпрыгнула назад, подавив рвущийся из горла крик и выронив стакан. Его черты были исполнены благородства и в то же время ярости: пронзительные голубые глаза, точеные скулы и волевой подбородок. А еще идеальная кожа, гладко выбритая и покрытая легким загаром, с маленькой родинкой у самого уголка губ. У него, вне всякого сомнения, было самое обворожительное обличье, которое я когда-либо видела. Но вид у него остался озадаченный и печальный, его лоб слегка сморщен, а безупречной формы губы плотно сжаты.