Мистический Петербург - Виктор Степаков Страница 6

— Вот дура старая, до смерти напугала, — сказала Екатерина I и приказала гнать рассказчицу в шею.

Тем же вечером она покинула дворец на Царицыном лугу и больше в нем никогда не появлялась.

Осенью 1905 года в Петербурге случилось загадочное происшествие, добавившее недоброй славы Марсову полю. В одну из ночей по Миллионной улице следовал жандармский наряд. По мостовой стучали копыта коней, и слышался негромкий говор.

— Леволюционеры энти, ну там еврейцы да стюденты всякие, самая что ни на есть отпетая сволочь. Народ против царя настраивают и бонбами бросаются, — наставлял двух новобранцев жандармский унтер-офицер.

— Эх, етить твою мать, что вытворяют! — волновалась деревня. — И как их распознать?

— А по очкам. Увидишь, который со стеклышками на носу, — бей, не ошибешься, — учил старослужащий.

Впереди показалась мрачная громада Марсова поля. Несколько фонарей тускло светили на его окраине, дальше простиралась непроглядная тьма.

— Чу! — вдруг насторожился унтер. — Слышите?

В глубине поля раздавались странные звуки, словно по земле хлестали чем-то большим и влажным.

— Чаво это там? — выпучили зенки новобранцы.

Прошелестел порыв ветра и принес из темноты могильный холод, запах тины и вкрадчивый девичий смех. Лошади жандармов испуганно захрапели.

— Но, балуй у меня! — прикрикнул старший наряда.

Приказав подчиненным оставаться на месте, он смело направил лошадь во мрак. Следом в ночи послышался отчаянный крик и удаляющийся конский топот.

Утром дворники поймали на Невском проспекте лошадь со сбитым под брюхом седлом, а на Марсовом поле была обнаружена помятая жандармская фуражка со следами непонятного вещества, напоминающего рыбью слизь. Унтер-офицер бесследно исчез, но его искали недолго. В городе начались массовые беспорядки, и о нем позабыли.

После захоронения жертв революции 1917 года Марсову полю, и без того неухоженному и мрачному, тяжелая глыба надгробья придала по-настоящему зловещий вид. Обыватели старались не появляться на нем в поздний час, а тот, кто не страшился ходить через поле ночью, считался отчаянным человеком.

К началу 30-х годов власти города привели территорию Марсова поля в надлежащий порядок: разбили газоны и цветники, посадили кусты и деревья, установили фонари и скамейки. Ленинградцы гордились мемориалом и смеялись над страхами, связанными с этим местом, утверждая, что эти вредоносные слухи распускают темные бабки и попы.

Между тем в мае 1936 года в психиатрическое отделение больницы им. Фореля был доставлен рабочий Патрубков. Карета «Скорой помощи» забрала его прямо с территории Марсова поля, где он в одночасье рехнулся. Случилось это так. После работы Патрубков купил в магазине четвертинку водки, а по дороге домой решил свернуть в тихое место и «оприходовать» чекушку. Вечерело, когда он расположился на скамейке близ памятника павшим борцам. Вокруг было пустынно, лишь на дальней аллее маршировала группа допризывников. Патрубков отхлебнул из бутылки, занюхал рукавом, крякнул от удовольствия и с изумлением обнаружил стоящего рядом с ним маленького мальчика.

— Тебе чего, пионэр? — спросил пролетарий.

Мальчик ничего не ответил. Патрубков хлебнул еще, и тут его насторожила безмолвная фигура ребенка. Он со страхом обратил внимание на запавшие, тусклые глаза, опухшее, синеватое лицо мальчика и почувствовал исходящий от него тошнотворный запах.

— Иди отсюда, засранец! — сказал Патрубков и попытался отпихнуть малого.

В то же мгновение мальчик открыл огромный рот, цапнул мозолистую руку пролетария гнилыми зубами и осыпался на землю кучкой зловонного праха.

На безумные крики рабочего прибежали допризывники, которые и вызвали «Скорую помощь». В больнице психиатр Андриевич, заполняя карточку на нового пациента, бормотал:

— М-да, интересный случай. Похоже на алкогольный психоз, но почему без длительного запоя? И эти странные следы укуса. Что же, будем наблюдать, наблюдать.

Однако наблюдения врача продолжались недолго. Через пару дней Патрубков умер от общего заражения крови.