Танец смерти - Дуглас Престон Страница 6

Да, приятные перемены, ничего не скажешь.

Кабинет директора находился в конце коридора. Она постояла перед большой дубовой дверью, потемневшей за сотню лет. Подняла руку и тут же опустила, внезапно ощутив нервную дрожь. Сделала глубокий вдох. Она счастлива была вернуться в музей и в то же время сомневалась: затевая трудовой спор, не совершает ли она серьезной ошибки. Тут же напомнила себе, что трудовой спор был ей навязан и, как редактор «Музееведения», она обязана отстаивать свои права. Если же уклонится, немедленно потеряет доверие. Еще того хуже: будет сама себя презирать.

Она стукнула по дубовой двери – один раз, другой, третий, каждый последующий стук был крепче предыдущего.

Мгновение тишины. Затем дверь открыла миссис Серд, сухощавая и деловая секретарша директора музея. Пронзительные голубые глаза быстро оглядели ее с ног до головы. Миссис Серд пропустила ее в приемную.

– Доктор Грин? Доктор Коллопи ждет вас. Можете войти.

Марго приблизилась к внутренней двери (она была еще темнее и массивнее наружной), взялась за холодную как лед медную ручку, повернула ее... хорошо смазанные петли позволили двери беззвучно открыться.

За огромным столом работы девятнадцатого века под большим полотном с изображением водопада Виктория сидел Уотсон Коллопи, директор Нью-Йоркского музея естественной истории. Он поспешно поднялся. На красивом лице играла любезная улыбка. На директоре был темно-серый костюм старомодного покроя, накрахмаленная белая рубашка и ярко-красная бабочка.

– А, Марго. Как хорошо, что вы пришли. Присаживайтесь, пожалуйста.

«Как хорошо, что вы пришли». Эта фраза прозвучала для нее, как судебная повестка.

Коллопи обошел стол и указал на кожаное кресло, составлявшее часть гарнитура и стоявшее среди таких же кресел против мраморного камина. Марго села, Коллопи уселся напротив нее.

– Чего желаете? Кофе, чай, минеральная вода?

– Благодарю вас, ничего не надо, доктор Коллопи.

Он откинулся на спинку кресла, небрежно закинул ногу на ногу.

– Нам так приятно, Марго, видеть вас снова в музее, – сказал он, растягивая слова на манер старого светского обитателя Нью-Йорка. – Я в восторге оттого, что вы согласились стать редактором «Музееведения». Мы очень рады, что сумели переманить вас с прежнего места работы. Научные работы, что вы опубликовали, произвели на нас огромное впечатление, и ваш опыт здесь, в этнофармакологии, сделал вас бесспорным кандидатом.

– Благодарю вас, доктор Коллопи.

– Как ваши впечатления? Все ли устраивает?

Голос его звучал мягко, доброжелательно.

– Все хорошо, благодарю.

– Рад слышать. «Музееведение» – старейший журнал в своей области. Он выходит без перерыва с 1892 года и пользуется большим уважением. Вы взяли на себя огромную ответственность, Марго.

– Надеюсь поддержать традиции.

– И мы на это надеемся.

Он задумчиво погладил коротко стриженную седую бородку.

– Одна из вещей, которыми мы гордимся, – это уверенный и независимый голос редактора «Музееведения».

– Да, – сказала Марго.

Он знала, куда он клонит, и подготовилась.

– Музей никогда не позволял себе оспаривать мнение редактора, высказанное в «Музееведении», и мы не намерены делать это в дальнейшем. Мы свято чтим независимость журнала.

– Рада это слышать.

– С другой стороны, нам бы не хотелось, чтобы «Музееведение» превратилось в... как бы это сказать? В орган политических комментариев.

То, как он это произнес, совершенно изменило значение слова.

– Вместе с независимостью приходит ответственность. В конце концов, «Музееведение» выходит под эгидой Нью-Йоркского музея естественной истории.

Говорил он по-прежнему тихо, однако тон сделался резким. Марго выжидала. Лучше проявить выдержку и профессионализм. Вообще-то, ответ она уже приготовила, даже написала его на листочке и заучила, а потому могла гладко изложить свои мысли. Тем не менее для нее было важно дать Коллопи высказаться.

– Потому-то прежние редакторы «Музееведения» всегда крайне осторожно обращались с данной им редакционной свободой.

Он выжидательно замолчал.

– Вы, должно быть, имеете в виду редакторскую колонку, которую я собираюсь опубликовать, – об удовлетворении просьбы индейцев тано.

– Совершенно верно. На прошлой неделе в музей пришло письмо от племени. Индейцы просят вернуть им маски Великой Кивы. Правление попечителей этот вопрос пока не обсуждало. Музей не успел даже проконсультироваться с юристами. Не будет ли преждевременным высказывание о том, чего еще не начали обсуждать? Особенно в вашем положении: ведь вы только-только вступили в должность?

– Мне кажется, что в этом вопросе ничего спорного нет, – спокойно заметила Марго.

Коллопи откинулся на спинку кресла, и на лице его появилась снисходительная улыбка.

– Напротив, Марго, это вопрос чрезвычайно спорный. Маски хранились в музейной коллекции сто тридцать пять лет. Вот и сейчас они должны стать главным экспонатом нашей экспозиции. Такого крупного показа у нас уже шесть лет не было.

Повисла тяжелая пауза.

– Естественно, – продолжил Коллопи, – я вовсе не собираюсь просить вас менять редакторскую установку. Просто решил подсказать, что есть несколько фактов, о которых вы не знаете.

Он нажал почти незаметную кнопку на своем столе и сказал в такой же невидимый микрофон.

– Дело, пожалуйста, миссис Серд.

Через мгновение появилась секретарша со старинной папкой в руке. Он поблагодарил ее, глянул на папку и протянул ее Марго.

Папка была очень старая и ветхая, сильно пахла пылью, и сухой гнилью. Марго осторожно ее открыла. Внутри лежало несколько листов бумаги с рукописным контрактом. Почерк тонкий, неразборчивый, начертание букв говорило о том, что документ составлен в середине девятнадцатого века. Имелось и несколько рисунков.

– Это оригинальный договор о передаче масок Великой Кивы, тех самых, которые вы так стремитесь передать индейцам тано. Вы видели этот документ?

– Нет, но...

– Возможно, вам следовало бы посмотреть его, прежде чем сочинять редакторскую статью. Сначала документ о продаже: за маски заплатили двести долларов – огромная сумма для 1870 года. Музей платил за маски не бусами и безделушками, а настоящими деньгами. Второй документ – контракт. Значок "X" внизу означает подпись вождя племени Великой Кивы, того человека, что продал маски Кендаллу Своупу, музейному антропологу. Третий документ – копия благодарственного письма, которое музей написал вождю. Индейский посредник прочитал его вождю. Музей обещал, что маски будут в полной сохранности.

Марго смотрела на древние бумаги. Она каждый раз изумлялась тому, как бережно относился музей ко всему, в особенности к документам.