Холодное пламя - Джон Пассарелла Страница 6

Получив несколько царапин и синяков, Дин закончил расчленять гиеноподростков, чтобы прервать процесс гибридизации. Как только он разъединил последние швы, каждая тварь словно сдулась и быстро разложилась. Дин направился к брату, но понял, что рука помощи Сэму не требуется. Рук там и так хватало, судя по куче валявшихся вокруг отрубленных конечностей.

Заметив провал в полу, Дин остановился. Еще один неосторожный шаг, и он бы упал вниз головой в пропасть, которая, вероятно, много лет назад служила хранилищем оборудования, а сейчас стала домом для чего-то пугающего. В слабом и зловещем свете луны извивалась гора бледной бесформенной плоти. На поверхности то и дело возникали руки, извивающиеся и подрагивающие, они тянулись к чему-то, пальцы хватали пустоту. Каждые несколько секунд выныривали и погружались обратно человеческие лица или морды животных – медвежьи, змеиные, с молочно-белыми глазами, затуманенными, голодными, испуганными. Кроме хлюпанья, с которым волновалась поверхность, масса не издавала никаких звуков, лишь время от времени появившееся лицо издавало вздох или стон.

Дин отступил от провала и, с отвращением покачав головой, пробормотал:

– Взорвать бы его с орбиты. ^[1]

Скрежет и гул наверху заставили его посмотреть наверх – что-то большое, угрожающее поднималось из черноты темных офисов. Подозрения оправдались – они обнаружили логово Химеры и, убивая ее подручных, наконец привлекли ее внимание.

Подняв топор и указывая им вверх, Дин окликнул брата:

– Сэм!

Он успел заметить, как на Сэма наступает женщина-змея, а потом окна офисов взорвались и огромная Химера, перевалившись через искореженные перила, спустилась вниз на широких драконьих крыльях. Дин не знал, кому принадлежали эти крылья – какой-нибудь невезучей рептилии или настоящему дракону. Черт подери, их могли позаимствовать даже у настоящей горгульи. Охотники лучше многих знают, что границы между мифами и реальностью размыты, а то и невидимы.

Исполинское тело Химеры покоилось на множестве огромных щупалец и по меньшей мере полудюжине львиных лап. Дин разглядел оскаленную львиную голову и еще одну, козью, с мутным глазом – части ее изначального облика, – а также увенчанный змеиной головой хвост. Вернее, теперь хвостов было три. За сотни лет Химера прибавила к своему телу бесчисленные конечности и головы, звериные и человеческие, в череде беспорядочных самоизменений. В наборе конечностей не было ни порядка, ни логики. Пытаясь разглядеть, где заканчивается одно животное, и начинается другое, можно было свихнуться. В строении этой твари было нечто настолько пугающее, будто все кошмары человечества воплотились в одном чудовищном создании.

Большинство голов Химеры повернулись к Дину, и он предположил, что перед ним передняя часть монстра. Его предположение подтвердилось, когда тварь бросилась к нему: львиные когти заскрежетали по растрескавшемуся бетонному полу, щупальца спружинили и подтолкнули ее сзади, а им в свою очередь помогли огромные крылья. В нос Дину ударило зловоние: «ароматы» зоопарка с ноткой выгребной ямы.

– Эй, Джабба ^[2]! – поддразнил Дин. – Ты, кажется, переборщил с запчастями!

Щупальце петлей захлестнуло его левую руку – зазубренное кольцо присоски разорвало рукав куртки и впилось в кожу. Свободной рукой Дин перехватил топор ближе к лезвию и освободился, отрубив кусок щупальца. Химера снова качнулась вперед, Дин отшатнулся, едва избежав удара львиных когтей.

Когда Дин нервно оглянулся, желая убедиться, что не упадет вниз вместе с этим бесформенным нагромождением плоти, очередное щупальце обвилось вокруг рукояти топора, подняло Дина в воздух и швырнуло в стену.

Столкновение вышибло из него дух. Дин упал на четвереньки, хватая воздух ртом. И что хуже всего, выпустил из рук топор. С трудом поднявшись на ноги, он увидел, что оружие лежит в стороне, и деревянная рукоять сломана пополам.

Химера приближалась, одна из ее человеческих голов – латинос с татуировкой в виде слезы, – выступившая из темной шкуры, словно едва прорезавшийся зуб мудрости, заговорила с Дином:

– Ты… присоединишься ко мне.

Дин представил себе, как это будет, и тут же прогнал эту картинку из головы. Он невольно шагнул назад и… уперся в стену.

Мужской голове вторила женская, с ввалившимся левым глазом:

– Присоединись ко мне… сейчас.

* * *

Сэм уворачивался от рук-змей. Если головы принадлежат удавам, их укус не убьет, но они могут задушить его. И хотя лишенная ушей человеческая голова не могла атаковать по-змеиному, Сэм решил, что капли, стекающие со здоровенных клыков в слишком широком рту, наверняка ядовитые.

– Убей меня, – взмолилась змееженщина.

Сэм отшатнулся, когда присоединенная к ее правому плечу змея бросилась ему в лицо.

– Пожалуйста, – отчаянно проговорило существо, не обращая внимания на непрерывные атаки. – Я теряю… себя.

Сэм быстро перемещался то вправо, то влево, как боксер, который уклоняется от града мелких ударов, ища возможность нанести сокрушительный ответный удар. С каждым шагом назад боксерский ринг становился все меньше. Нужно было остановить ее прежде, чем она загонит его в угол.

– Я не могу жить… так! – взвыла она, неуверенно шагая вперед.

Создавалось ощущение, будто внутри нее идет борьба: остатки прежней личности сражались с убийственной волей ее нечеловеческого создателя. Воспользовавшись ее замешательством, Сэм стянул куртку и намотал на левое предплечье, словно собирался дрессировать служебную собаку. Выставив вперед защищенную руку, он позволил змее запустить клыки в куртку, а сам ударил тесаком туда, где должен быть человеческий локоть. Это, конечно, не стык конечностей разных видов, но все равно одним препятствием меньше.