Президент Линкольн. Охотник на вампиров - Сет Грэм-Смит Страница 59

«Мальчишки» — Тэд и Уилли Линкольны — семи и десяти лет от роду, безусловно, вносили оживление в жизнь Белого дома (а по некоторым свидетельствам, были его бичом). В первый год отцовского президентского срока мальчики часами сломя голову носились по особняку и прилегающей территории. Чиновников это раздражало, однако самому Линкольну позволяло иногда отвлечься от управления государством и ведения войны.

Порой (признаюсь, даже слишком часто) за весь день с пробуждения до отхода ко сну меня радуют только шумные игры мальчиков. Как только предоставляется возможность, я с упоением гоняюсь за ними и борюсь, вне зависимости от того, кому случится нас лицезреть. Не далее как неделю назад [сенатор от штата Айова Джеймс] Граймс вошел в кабинет, желая переговорить со мной, и обнаружил, что меня пригвоздили к полу четверо мальчишек: Тэд с Уилли держали меня за ноги, а Дружок и Холли [52]— за руки. «Сенатор, — обратился я к вошедшему, — не могли бы вы обсудить условия моего освобождения?»

Мэри полагает, что подобные игры ниже президентского достоинства, но если бы я был лишен этих быстротечных минут, наполненных радостью и весельем, спятил бы через месяц.

Эйб всем троим мальчикам был любящим и заботливым отцом. Но Роберт уехал в Гарвард (там его охраняли люди из местных и несколько вампиров), а Тэд был еще «слишком мал и непоседлив», так что больше всего Линкольн привязался к Уилли.

В нем обнаружилась ненасытная любовь книгам и загадкам. Если где-то случается драка, Уилли непременно примирит спорщиков. Некоторые говорят, что мы очень похожи, но я не согласен: Уилли добрее меня, да и умом быстрее.

Радуясь победе тем воскресным днем, Эйб увидел в окно кабинета, что дети играют на заиндевелой лужайке.

Тэд с Уилли, как это у них водилось, устроили военно-полевой суд над Джеком, [53]обвинив его в очередном преступлении. Ярдах в десяти от них поеживались от холода двое солдат (сами еще мальчишки). Они, видимо, не могли в толк взять, за что им такое задание.

Это были двое из дюжины живых охранников, день и ночь стороживших Белый дом. По настоянию Эйба Мэри и мальчиков неизменно сопровождали два человека (или один вампир). В 1862 году дом никак не был огорожен. Прохожие могли свободно прогуливаться по лужайкам и даже заходить на первый этаж особняка. Журналист Ноа Брукс писал: «Мытые и немытые толпы свободно входили в дом и выходили из него». Как бы там ни было, «толпам» запрещалось иметь при себе огнестрельное оружие.

В половине четвертого от Лафайетт-сквер к Белому дому прошел невысокий бородатый человек с винтовкой. Караульный у северного входа вскинул оружие и громко приказал мужчине остановиться.

Заслышав шум, я выглянул в окно с северной стороны и увидел, что человек продолжает двигаться вперед с винтовкой наперевес. Раздался крик: «Стой, стрелять буду!» Со всех сторон сбежались часовые.

Трое охранников двигались быстрее остальных. Они не боялись пуль. Завидев их (и, подозреваю, их клыки), человек наконец бросил винтовку и поднял руки вверх. Мои друзья сшибли его на землю. Леймон обыскал его, пока вампиры из «троицы» держали незнакомца за руки и за ноги. Позже мне передали, что он был напуган и, кажется, не понимал, что происходит. «Он дал мне десять долларов! — повторял он со слезами на глазах. — Десять долларов!»

Страх прошел, и тут я заметил среди остальных караульных двух молодых парней.

У Эйба сердце ушло в пятки. Он смотрел на тех самых ребят, которые должны были охранять Уилли с Тэдом. Дети остались одни.

Мальчики так увлеклись игрой, что не услышали криков и не заметили, как замерзшие охранники бросились кому-то на подмогу. В этот самый момент к ним подошел незнакомец.

Они бы и на него не обратили внимания, если бы он не наступил каблуком на игрушечного солдатика и не положил конец игре. Уилли с Тэдом подняли глаза и увидели мужчину среднего роста и телосложения. На нем был черный плащ, черная шляпа и шарф. Глаза незнакомца скрывались за темными очками, а губы терялись под густыми каштановыми усами. «Привет, Уилли, — произнес он. — Я бы хотел, чтобы ты передал послание своему отцу».

На этот раз охрана сбежалась на крики Тэда.

Первыми примчались вампиры, за ними по пятам следовал Леймон и несколько солдат. Я стремглав слетел вниз по лестнице со стороны Южного портика и бросился к Тэду. Он плакал, но, кажется, был цел и невредим. Уилли же тер язык рукавом курточки и яростно отплевывался. Я подхватил сына на руки и тщательно осмотрел его лицо и шею, вознося молитвы, чтобы на теле не обнаружилось ран.

«Вон он!» — закричал Леймон, указывая на человека, который бежал куда-то на юг.

Вместе с «троицей» мой друг бросился в погоню, а остальные охранники повели нас в дом. «Живым брать! — крикнул я вслед. — Живым!»

Леймон с «троицей» помчался за убегающим незнакомцем по Пенсильвания-авеню и дальше, через Эллипс. [54]Леймон вскоре запыхался и понял, что не сможет бежать так быстро. Тогда он выхватил револьвер и, не обращая внимания на ни в чем не повинных прохожих, которые могли пострадать от его действий, принялся палить в беглеца, пока не кончились патроны.

«Троица» настигала свою жертву. Четверо вампиров спешили на юг, в сторону недостроенного монумента Вашингтона, прямо через окружавшее его поле, которое служило пастбищем для скота. Строительство массивного мраморного обелиска (его возвели на сто пятьдесят футов и планировали сделать еще вдвое выше) застопорилось, а в его тени соорудили временную скотобойню, чтобы обеспечивать мясом голодных солдат. Незнакомец скрылся в длинном деревянном бараке. Кажется, он отчаялся оторваться от преследователей, которые теперь отставали от него всего на пятьдесят ярдов. Может, внутри найдутся ножи, которыми получится отбиться… Кровь собьет вампиров со следа… Хоть что-нибудь.

Но в то воскресенье на бойне не оказалось туш. Рабочие не резали скот. С балок под потолком свисала дюжина крюков. Лучи вечернего солнца просачивались сквозь двери с обоих концов барака и отражались от полированного металла. Незнакомец бежал по окровавленному полу. Он искал укрытие. Или оружие. Но ничего не нашел.