Синие линзы и другие рассказы - Дафна дю Морье Страница 51

И вновь за вечерним бокалом рицо вспыхнули дискуссии: старшее и более молодое поколение восприняли новость по-разному.

– С водой из источников не все так просто, – говорили рассудительные пожилые фермеры и виноградари. – Пока вода в руках эрцгерцога, бояться нечего. Но попади она в другие руки, кто знает – всякое может случиться. С минералами шутки плохи, твердые они или жидкие. А ну как в рондийской воде есть что-то взрывоопасное и мы все можем в любой момент взлететь на воздух?

– Об этом и речь! – горячились столичные радикалы. – Нельзя, чтобы такая мощная энергия зависела от прихоти одного-единственного человека! Энергия, которая может быть использована как во благо, так и во вред! Себе-то эрцгерцог обеспечил вечную молодость, а нам что остается? Не успеешь оглянуться, как молодость прошла, – изволь стареть и умирать. Бессмертие не про нас.

– Эрцгерцог, как и мы, не застрахован от смерти, – возражали старики. – Его тоже рано или поздно сведет в могилу болезнь.

– Вот именно – рано или поздно, – не унималась молодежь. – Умрет-то он поздно, а раньше получит от жизни все, что захочет, в том числе собственную сестру, если она, конечно, ему сестра, а не правнучка. А почему мы не можем жить до ста лет и не стареть?

– Потому что вечная юность вам ни к чему, – невозмутимо отвечали старики. – Вы не сумели бы распорядиться таким даром.

– Это почему же? – возмущались юноши и девушки. – Почему? Он умеет, а мы что, хуже?

Молодые люди снова и снова возвращались к больной теме и еще больше себя раззадоривали. И то сказать: что такого необыкновенного в эрцгерцоге? Да, каждый вечер он выходит на балкон, а кто знает, чем он занимается во дворце все остальное время? Может, он домашний тиран и гоняет своих младших родственников в хвост и в гриву? Может, он убийца и злодей и втихую сживает со света престарелых родичей, чтобы они никому не выдали его истинный возраст? Кто когда-нибудь видел дворцовое кладбище? Какие темные дела творятся на чердаках и в подвалах дворца, в закрытых резиденциях на склонах Рондерхофа и на скалистом островке в устье Рондаквивира? Какие плетутся там заговоры? Какие готовятся яды?

Так храбрых оглупляют кривотолки и паника охватывает всех… Пропаганда Марко дала обильные всходы. Сам он держался в стороне и на прямые вопросы резонно отвечал, что он как журналист обязан отражать общественное мнение и воздерживаться от собственных оценок.

«Тревожные опасения возникают при мысли, – говорилось в следующей передовице „Ведомостей“, – что рондийская вода со всеми содержащимися в ней ценными минералами в принципе – мы сознательно это подчеркиваем, поскольку не беремся утверждать, что сделка реально имела место, – может быть продана иностранной державе за спиной нашего народа и в конечном счете использована ему во вред. Что мешает эрцгерцогу при желании покинуть Ронду и увезти с собой секретный рецепт или просто передать управление источниками другой державе, от которой мы окажемся в полной зависимости? Народ Ронды не властен над собственной судьбой. Мы все живем на краю пропасти; в любой момент земля разверзнется и бездна поглотит нас. Медлить нельзя: источники должны принадлежать народу. Завтра будет поздно».

И в этот момент в агитационную кампанию включился Грандос. Он направил в редакцию «Рондийских ведомостей» открытое письмо, в котором выразил серьезную озабоченность тем, какой оборот принимают события в стране: в низовьях Рондаквивира найден мертвым один из его лучших работников, начальник предприятия по первичной переработке рыбьих хребтов для корсетной фабрики. Его тело, с камнем на шее, прибило к берегу в устье реки. Причин для самоубийства у него не было: высокооплачиваемый специалист, прекрасный семьянин. Неужели это преступление? Но если так, кто может за ним стоять? Накануне видели, как покойный разговаривал с кем-то из дворцовых слуг. Слуга бесследно исчез. Возможно ли, чтобы власти предержащие (слово «эрцгерцог» в письме не упоминалось) вознамерились заполучить секретную информацию о новой прогрессивной отрасли рыбной промышленности, способствующей повышению благосостояния жителей прибрежных районов, и взять ее под свой контроль? «Как действовать дальше? – спрашивал Грандос. – Поняв намек, беспрекословно уступить свое детище правящему монарху – или отказаться и подвергнуть риску жизнь собственных работников?» Одно дело, когда власть единолично распоряжается целебной водой: положим, это несправедливо и, может быть, даже опасно, но это не его, Грандоса, забота. Забота Грандоса – рыботорговля, его собственный бизнес, организованный с нуля им самим, без опоры на стародавние традиции. И в связи с этим он обращается к рондийскому народу за советом: что следует предпринять, если над кем-то из его работников вновь нависнет угроза?

Время для эмоционального выступления в печати крупнейшего местного предпринимателя было выбрано как нельзя более удачно. С водой, ясное дело, все непросто, эту проблему можно обсуждать бесконечно. А тут совсем другая история – утопленник (скорее всего жертва убийства), явная попытка дискредитировать всю рыбную промышленность. В редакцию «Ведомостей» хлынул поток писем со всех концов страны. Если рыбный бизнес под ударом, то чего ждать виноградарям? Виноторговцам? Хозяевам кафе? Что же получается – теперь вообще никто не будет чувствовать себя в безопасности?

Грандос отвечал на письма, благодарил всех откликнувшихся за поддержку свободы предпринимательства и сообщал, что выставил охрану у своего предприятия на Рондаквивире.

Предприятие под охраной… Испокон веку в Ронде, кроме дворца, никто ничего не охранял. Старики встревожились, но молодежь ликовала: «Так им и надо! Они задумали отнять у народа права? Не выйдет! Да здравствует Грандос! Даешь право каждого работать на себя!»

Под расплывчатым «они» имелся в виду, разумеется, эрцгерцог. Неважно, что он никому не угрожал, никого не топил и ни малейшего интереса к рыбной промышленности не проявлял – разве что иногда, в присутствии эрцгерцогини, отпускал шуточки по адресу дам, которые нуждаются в подпорках для бюста. Люди были взбудоражены тем, что прочли в газете, – а в газете зря не напишут.

Назрел момент выслать ко дворцу депутацию от общественности. В результате нехитрых маневров, осуществленных Грандосом и Марко (сами они при этом оставались в тени), у дворцовых ворот собралась группа молодых людей. Они передали эрцгерцогу петицию, подписанную сыновьями и дочерьми самых уважаемых граждан страны. В петиции содержалась настойчивая просьба прояснить политику властей.

«Готов ли эрцгерцог дать торжественное обещание, – спрашивалось там, – что права и свободы рондийского народа не будут ущемлены и что власть не будет пытаться взять под контроль новые отрасли промышленности, благодаря которым прогрессивная Ронда сможет войти в число наиболее передовых европейских стран?»

На следующий день на воротах дворца появилось следующее объявление: «Если кто-нибудь предпримет попытку взять под контроль промышленность Ронды или посягнуть на вековые права и свободы рондийского народа, эта попытка будет исходить не от эрцгерцога».

Рондийская молодежь растерялась. Как же так? Скупая, ни к чему не обязывающая фраза – не ответ, а отписка. И что за странные намеки? Кто еще, кроме эрцгерцога, станет покушаться на свободу действий и прочие права народа?.. Два десятка слов в ответ на полдюжины страниц протеста! «Ведомости» дали читателям понять, что рондийская молодежь получила оскорбительный щелчок по носу.