Лэшер - Энн Райс Страница 50

— Поговори со мной, Юрий, — снова попросил егоЭндрю. — Придумай какую-нибудь историю. Или, если хочешь, расскажи мне оней. Расскажи о своей матери. Я вижу ее. Вижу ее прекрасные черные волосы.Доктор не смог бы ей помочь, Юрий. И она это знала. Поговори со мной,пожалуйста.

По телу Юрия пробежали мурашки. Внимательно взглянув Эндрю вглаза, он понял, что тот читает его мысли. Мать как-то раз говорила Юрию, чтоэтой способностью обладают цыгане. Юрий был лишен такого дара, а вот его мать,по ее словам, обладала им в полной мере. Правда, Юрий этому никогда не верил,потому что ему ни разу не представилось случая убедиться в правдивости еёутверждения. При воспоминании о матери и последнем путешествии в поезде у негозаныло сердце. Ему хотелось верить, что врач уже ничем не мог ей помочь, хотяполной уверенности в этом у него не было. Охваченный размышлениями о последнихднях жизни матери, Юрий замолчал.

— Я буду рассказывать вам истории только при условии,что вы позавтракаете, — наконец произнес Юрий. — Я закажу что-нибудьгорячее.

Окинув его спокойным взглядом, Эндрю слегка улыбнулся.

— Хорошо, малыш, — согласился он. — Будьпо-твоему. Но только никаких врачей. Пусть принесут еду прямо в номер. И еще,Юрий. Если я не смогу больше говорить, запомни: ты не должен снова попасть вруки цыган. Попроси о помощи моего отца, когда он приедет.

Отец прибыл только к вечеру.

Юрий был с Эндрю в туалете. Того рвало в унитаз, и онопирался на Юрия, чтобы не упасть. Рвота была с кровью. Поддерживая больного,Юрий стойко боролся с собственной тошнотой, вызванной неприятным запахом.Подняв глаза, он увидел отца Эндрю. Он был седовлас, но вовсе не стар и, судяпо внешнему виду, весьма состоятелен. Рядом с ним стоял коридорный отеля.

Вот, значит, какой у него отец, подумал Юрий, которого накакой-то миг охватил приступ безмолвного гнева, вскоре сменившийся полнымбезразличием и нежеланием даже шевелиться.

До чего же холеным выглядел этот немолодой человек с белымивьющимися волосами! До чего шикарный был на нем костюм! Он подошел, взял сыназа плечи, и Юрий отступил назад. Потом с помощью юноши-коридорного Эндрюуложили в кровать.

Тот в беспамятстве рвался к Юрию и постоянно выкрикивал егоимя.

— Я здесь, Эндрю, — успокаивал его Юрий. — Яне оставлю тебя. Не волнуйся. Только разреши своему отцу позвать доктора.Пожалуйста, Эндрю. Делай так, как говорит тебе отец.

Он присел рядом с больным, держа его за руку и глядя ему вглаза. Густая щетина молодого человека стала еще гуще, темнее и неопрятнее.Волосы пропахли потом и перхотью. Глядя на него, Юрий едва сдерживался, чтобыне заплакать.

Он боялся, что седовласый мужчина станет его ругать за то,что он не вызвал врача. Переговорив с коридорным, тот сел на стул и сталспокойно смотреть на сына. Казалось, он никоим образом не был ни опечален, нивстревожен, ни даже расстроен. У него были добрые голубые глаза и узловатые, снабухшими голубыми венами руки. Старые руки.

Эндрю долго дремал, а когда проснулся, вдруг попросил Юриярассказать ему историю о дворце магараджи. Мальчика смущало присутствиепожилого человека, но он все же собрался с духом и решил не обращать на неговнимания. Главное для него было то, что происходило с Эндрю. А Эндрю угасал наглазах. Господи, почему его отец не зовет доктора? Почему он ничего непредпринимает? Что происходит? Почему он вообще не заботится о своем сыне?Эндрю хотел услышать историю о дворце магараджи. Ладно, он ее получит.

Юрий вспомнил, как однажды его мать провела несколько дней содним пожилым немцем в гостинице «Дэниэли». Когда одна из ее подруг удивиласьтому, что ей удалось так долго терпеть общество старика, она ответила: «Онвсегда был ко мне очень добр. А теперь он умирает. Поэтому я сделаю все, чтобыоблегчить ему последние дни жизни». Юрий не мог забыть выражения ее глаз, когдаони приехали в ее родную сербскую деревню и цыгане ей сообщили, что ее мать ужеумерла.

Юрий начал свою историю о магарадже. Он рассказывал ослонах, на которых были великолепные седла из красного, расшитого золотомбархата. Рассказывал о своем гареме, в котором его мать была королевой.Рассказывал об игре в шахматы и о том, как они с матерью играли одну партиюцелых пять лет, и никто так и не смог выиграть. Рассказывал, как они любилисидеть за богато убранным столом под мангровым деревом. А также о своихмаленьких братьях, сестрах и тигренке на золотой цепочке.

Эндрю постоянно бросало в пот. Юрий собрался сходить вванную за махровой салфеткой, но больной, открыв глаза, его окликнул. Мальчик поспешновернулся и обтер лицо Эндрю носовым платком. При этом отец даже не пошевелился.Что, черт побери, с ним происходит?

Эндрю хотел было коснуться Юрия левой рукой и, к своемуужасу, вдруг обнаружил, что она тоже стала неподвижной. Тогда Юрий крепко схватилее и провел безжизненными пальцами по своему лицу. Этот жест умилил больного, ион улыбнулся.

Примерно через полчаса Эндрю забылся сном и, не просыпаясь,умер. Юрий все это время не сводил с него глаз и видел, как это случилось.Грудь у больного перестала двигаться. Веки слегка приоткрылись. И все. Жизньпокинула его навсегда.

Юрий мельком взглянул на отца Эндрю. Тот продолжалнеподвижно сидеть, и взгляд его оставался прикованным к сыну. Мальчик неосмеливался пошевелиться.

Наконец отец, по-прежнему пристально глядя на Эндрю, встал иприблизился к кровати. Потом наклонился и поцеловал сына в лоб. Юрий былпоражен до глубины души: дескать, врача к больному не позвал, а теперь целуетпокойного. Юрий почувствовал, как задергалось у него самого лицо, и понял, чтовот-вот не выдержит и расплачется.

Поэтому он поспешно удалился в ванную, вытер там ностуалетной бумагой, достал сигарету и, помяв немного ее в ладони, зажал вдрожащих губах и закурил. Он коротко и торопливо затягивался, пытаясь подавитьзастилавшие глаза слезы.

За стеной в комнате раздавался какой-то шум. Было слышно,как входили и выходили люди. Прислонясь к белой кафельной стене, Юрий курилсигарету за сигаретой, пока постепенно не успокоился. Перестав плакать, онвыпил стакан воды и, скрестив руки на груди, стал раздумывать, как емунезаметно выскользнуть из номера.

Черта с два он будет просить этого типа спасти его от цыган!Черта с два он вообще будет просить его о чем-либо! Он дождется, когда уляжетсявся эта суматоха, а потом сделает ноги. Если кто-нибудь его остановит и очем-то спросит, он придумает удобоваримое объяснение и сразу же покинет номер.И кончено. Пусть все остается как есть. Его это больше не касается. Правда,возможно, ему придется все-таки покинуть Рим.