Хаггопиана и другие рассказы - Брайан Ламли Страница 50

Внезапно она пристально посмотрела на меня и нахмурилась.

— Тебе не кажется все это слишком сложным для понимания, дорогой?

— Нет, — я покачал головой. — Вовсе нет. Помню, я читал о чем-то похожем, случившемся с близнецами, кажется, о «корсиканских братьях».

— О, я слышала множество подобных историй! — быстро ответила она. — Вряд ли ты читал труды Иоахима Фири о «Некрономиконе?!

— Нет, — ответил я. — Не думаю.

— Так вот, Фири был незаконным внуком барона Канта, немецкого «охотника на ведьм». Он таинственным образом умер в 1934 году, еще относительно молодым.

Он написал несколько оккультных книг, изданных ограниченным тиражом — по большей части за его собственный счет, — большинство из которых были практически сразу скуплены религиозными и другими властями, а затем уничтожены. Вне всякого сомнения, — хотя так и не удалось выяснить, где он мог их видеть или читать, — в качестве источников Фири служили крайне редкие и зловещие книги, такие как «Ктаат Аквадинген», «Некрономикон», «Безымянные культы» фон Юнцта, «De Vermis Mysteriis» Принна и другие им подобные. Познания, полученные Фири из этих книг, порой кажутся невероятными. Его цитаты, хотя и вполне подлинные и авторитетные, часто существенно отличаются при сравнении их с трудами, откуда они якобы позаимствованы. Насчет подобных расхождений Фири заявлял, что большая часть его оккультных познаний пришла к нему «в сновидениях». — Тетя немного помолчала, затем спросила: — Я тебя не утомляю?

— Нисколько, — ответил я. — Мне очень даже интересно.

— Что ж, — продолжала она, — как я уже говорила, Фири наверняка видел где-то один из крайне редких экземпляров «Некрономикона» Абдула Альхазреда в том или ином переводе, поскольку он опубликовал небольшой сборник заметок относительно содержания этой книги. У меня самой этого сборника нет, но мне давал его почитать мой друг, старый участник моей группы. Альхазред, хотя многие и считали его сумасшедшим, несомненно, являлся выдающимся мировым авторитетом в области черной магии и ужасов из чужих измерений, и чрезвычайно интересовался любыми странными явлениями, как физическими, так и метафизическими.

Тетя Хестер встала и подошла к книжной полке. Открыв большой современный том изумительных рисунков Обри Бердслея, она извлекла из него несколько листов бумаги, исписанных ее собственным аккуратным почерком.

— Я выписала несколько цитат Фири, предположительно принадлежащих Альхазреду. Послушай вот эту:

«Является достоверным и подтвержденным фактом, что между некоторыми родственниками существует связь более сильная, нежели самые крепкие кровные и семейные узы, когда один такой человек может испытывать все переживания и наслаждения другого, даже боль и страсть того, кто находится очень далеко; более того, есть те, чью подобную способность усиливает запретное знание или взаимодействие посредством темной магии с духами и существами из потусторонних сфер. Что касается последнего, то я нашел таких людей, как мужчин, так и женщин, и после тщательного изучения обнаружил, что во всех случаях они являются прорицателями, ясновидящими, колдунами, ведьмами, заклинателями или некромантами. Все они заявляли, что совершают свои чудеса, взаимодействуя с духами мертвых, но, боюсь, зачастую подобные духи являются злыми ангелами, посланниками Темного и еще более древних зол. Среди них были и те, кто, обладая чрезвычайно сильными способностями, мог по желанию переселяться в тело другого даже на большом расстоянии, против воли и часто без ведома жертвы подобного насилия…»

Положив листы, она откинулась на спинку кресла и вопросительно посмотрела на меня.

— Все это очень интересно, — помолчав, сказал я, — но вряд ли относится к тебе.

— Но ведь это так и есть, дорогой, — возразила она. — Во-первых, я сестра-близнец Джорджа, а во-вторых…

— Но ты же не ведьма и не некромант!

— Нет, я бы так не сказала, но я действительно прорицательница, и я действительно «совершаю свои чудеса, взаимодействуя с духами мертвых». Именно в этом и состоит суть спиритизма.

— Хочешь сказать, что, в самом деле, всерьез воспринимаешь этого… э… Альхазреда, спиритизм и все прочее?

Тетушка нахмурилась.

— Нет, Альхазреда вряд ли, — после некоторой паузы ответила она. — Но, как ты сам сказал, он весьма интересен. Что касается спиритизма — да, я воспринимаю его всерьез. Ты бы удивился, узнав, какие флюиды я ощущаю последние три недели или около того. Весьма тревожные, но пока что довольно бессвязные, даже, можно сказать, неистовые. Однако в конце концов я до него доберусь — в смысле, до этого духа…

Минуту или две мы сидели молча. Честно говоря, я не знал что сказать. Наконец тетя продолжила:

— Так или иначе, речь идет о Джордже и о том, что мне показалось, будто даже после того первого случая у него возникла мысль, что во всем виновата именно я. Да, наверняка так оно и было. Он ничего не говорил, и все же…

В любом случае, на том не закончилось. Прошло некоторое время с того дня на пляже, прежде чем сестру удалось убедить, что ее спасла не я. Она была уверена, что ее вытащила из воды именно я, а не Джордж.

Прошел еще год или два, и подошла пора выпускных экзаменов в школе. Я всегда была прилежной ученицей, но бедняга Джордж… — она печально покачала головой. Похоже, мой дядя не подавал больших надежд.

— Была назначена дата экзамена, — продолжила тетя, — и подготовлены два комплекта заданий, один для мальчиков, другой для девочек. Я без труда справилась со своим заданием и еще до объявления результатов знала, что с легкостью сдала экзамен. Настала очередь Джорджа. Он страшно волновался, зубрил изо всех сил, кусал ногти… но ничего у него не получалось. Когда наступил день его экзамена, я лежала в постели с простудой, и до сих пор помню, как я за него тревожилась. В конце концов, он все-гаки был моим братом.

Вероятно, я слишком напряженно думала о нем, ибо, прежде чем я успела что-то сообразить, я оказалась в классе, полном мальчиков, глядя на экзаменационное задание!

Час спустя я закончила решать все задачи, а потом, сосредоточившись, заставила себя вернуться домой. На этот раз мне потребовались немалые усилия, чтобы снова оказаться в собственном теле.

Дома царила страшная суматоха. Я была внизу, в пижаме, мать обнимала меня, пытаясь утешить, отец кричал и размахивал руками, весь красный и слегка испуганный. Я хорошо помню, как он вопил: «Девочка тронулась умом!»

Судя по всему, примерно час назад я сбежала вниз по лестнице, пронзительно крича, что пропущу экзамен, и мне очень хотелось знать, что я делаю дома. А когда меня назвали Хестер вместо Джорджа, казалось, я окончательно сошла с ума!

Конечно, к тому времени я уже пару дней лежала с высокой температурой, так что ответ был очевиден: у меня внезапно начался лихорадочный бред, а теперь лихорадка спала, и все будет хорошо. Так они мне сказали…

В конце концов вернулся домой Джордж, с широко раскрытыми глазами и затравленным взглядом, и в течение нескольких дней избегал меня словно чумы. Однако на следующей неделе, когда выяснилось, что он получил за экзамен отличную оценку…