Нина. Книга 1. Проклятый дар - Айя Сафина Страница 5

Позже Лили заметила, что малышка мало спала. Она стала следить за дочерью по ночам и поняла, что дочь мучают кошмары. Нина просыпалась в поту по несколько раз за ночь, в глазах замирал ужас, и снова слезы скатывались по щекам. Все вопросы Лили Нина оставляла без ответа и лишь тихо всхлипывала, уткнувшись носом в шею матери. Постоянные недосыпы и плач, разумеется, сказывались на физическом состоянии девочки. Худоба, бледность, синева под глазами. Все говорило о том, что что-то истощает детский организм.

Нина не проявляла особого интереса к играм. Куклы, пирамидки, паззлы – все было едва тронутым. Ребенок большую часть времени желал неподвижно сидеть на полу, уставившись в одну точку. Даже в детской комнате больницы, где игрушками пестрел каждый сантиметр пола, Нина не демонстрировала ни малейшей заинтересованности чем—либо, кроме разве что карандашей и альбомного листа. Поначалу педиатр заподозрил аутизм, на что указывало явное нарушение социальных взаимодействий и ограниченность интересов. Но при более тщательном наблюдении стало ясно, что это вовсе не аутизм.

Нина часто с опаской оглядывалась по сторонам, будто кто-то или что-то внезапно пугал ее. Лили по несколько раз на дню заставала малышку, замершую в оцепенении, уставившуюся испуганными глазами в одну точку. Она могла спокойно обедать, а в следующую секунду бросить ложку и застыть, увидев нечто на столе. Или с интересом собирать кубики, а потом внезапно бросить их, уставившись на невидимку рядом с собой. Проблема в том, что это нечто видела только Нина.

Выводы врачей не заставили себя долго ждать. Диагноз – детское неспецифичное психическое расстройство с неустановленными причинами. Природа галлюцинаций была неясна, также как и их наличие. Так как Нина была еще слишком мала для психотерапии (малышке едва исполнилось три года), было решено чуть повременить с тревогами. Зачастую такие проблемы в раннем возрасте проходят сами собой, поддаваясь атаке детской любознательности в познании окружающего мира.

Все родители судорожно ждут первые слова ребенка, особенно когда он не торопится заговорить. Банальные слова «мама, папа», слетающие с крошечных губ маленьких человечков, не до конца понимающих их значение, приводят в неописуемый восторг каждого взрослого. Неизвестно, ожидали ли Лили и Франк тех же слов от Нины, ожидали ли очередного неприятного сюрприза. Первое слово Нина произнесла в четыре года.

– Злой, – прошептала малышка.

Двоякие чувства обуяли Лили, присутствующей при столь долгожданном событии. Она впервые услышала, как Нина произнесла слово вполне осмысленно, пусть и не совсем то, которое от нее ждали. Но откуда она узнала это слово, понимала ли, что оно значит? Лили не успела задуматься над этим, поскольку взгляд ее упал на каракули, что чертил ребенок, произнеся это слово. Точно понять, что она рисовала, было сложно, но Лили готова была поклясться, что видит кровавое лицо. Франк же обвинил жену в богатом воображении, хотя обвинял он неуверенно.

Для врачей же мозаика начала складываться.

– Шизофрения, – констатировал доктор.

И снова Лили отказывалась верить. Даже прочитав статьи о симптомах детской шизофрении, написанных точно с ее дочери, Лили все отрицала. Нарушение сна, закрытость для общения, концентрация внимания на пугающих вещах, безэмоциональное состояние, немотивированный плач, бредоподобное фантазирование…

– Ее поведение это результат неких галлюцинаций. Она видит то, что закрыто от нашего восприятия, – консультировал врач, – пусть вас это не пугает. Детская шизофрения поддается лечению.

– Что нужно делать? – голос Франка чуть дрогнул.

– Мы поместим ребенка в наш диспансер. Лечение стандартное. Галлюцинаторную симптоматику лечат галоперидол, хлорпромазин, возможно использование антипсихотических препаратов.

– Нейролептики? – Лили плакала, – но она же совсем ребенок!

– Я понимаю вашу обеспокоенность, но купирование болезни на ранней стадии необходимо для ее же блага, – психиатр был непоколебим.

– Но не таким образом!

Лили встала из-за стола. Франк попытался остановить жену, но та и слушать не хотела о разрушительной химии, что эти садисты хотели дать малышке.

– Любовь, Франк! Наша любовь – все, что ей нужно! – Лили была непреклонна.

И Франк не посмел переубедить жену. Обнимая трясущуюся в рыданиях любимую женщину, он готов был сделать все так, как решит она. Докторам предоставили слишком много шансов на ошибки, и они охотно использовали их, предрекая гибель ребенка всякий раз, когда появлялись тревожные симптомы. И каждый из этих разов Лили упорствовала. Каким-то образом ей удавалось быть правой во многих ситуациях, вопреки мнениям врачей. И в этот раз Франк надеялся, что материнская интуиция снова не подведет.

Таким образом, больница получила отказ семьи на госпитализацию. Нина осталась дома бороться со своим недугом вместе с родителями. Лили оставила работу в ателье, чтобы проводить все свое время дома с дочуркой. Франк же продолжал работать в инжиниринговой фирме и оставался главным источником доходов семьи.

Окруженная бесконечной любовью и терпением родителей, Нина вскоре подала надежду, приоткрыв занавес в ее таинственный мир галлюцинаций.

Лили работала за швейной машинкой, чьи четкие удары раздавались в каждом уголке дома. Отвлекшись от очередного частного заказа, мать шила разноцветное пуховое одеяло для дочери. Сзади послышались шаркающие звуки. Так звучали только тапочки Нины в виде кудрявых ежей. В пижаме с голубым плюшевым слоном в одной руке и клочком бумаги в другой она подошла к маме и протянула листок.

– Что это? Твой рисунок? – с улыбкой спросила мама и взглянула на творение дочки. Неизвестно, что она ожидала увидеть. Может, небо, лес, дом с крышей, а на переднем плане мама, папа и дочь, держащиеся за руки. Такое рисуют все дети. Но не Нина. В этот раз она снова напугала мать. Лили увидела Их.

Монстры.

Поначалу, Лили с трудом разбирала образы, размазано выведенные карандашами, но вскоре картина прояснилась. Монстры были похожи на людей, но очень далеки от них. Они стояли сразу на четырех конечностях, словно пауки. Лысые непропорционально большие головы с лицом без глаз, без носа, лишь широкий рот с оскалом в тысячи острых зубов. Было видно, как важно для Нины передать их цвет, она старательно смешивала белый и голубой карандаши, чтоб получить синеву обескровленного тела. Странные свисающие рваные одежды, до жути испугали Лили, когда она поняла, что это – кожа....

– Они мешают мне любить вас,– прошептала Нина и тут же осеклась, увидев что-то за спиной матери.

Лили немедленно обернулась, но там, разумеется, никого не было. Когда она повернулась к дочери, той и след простыл.

В тот же вечер рисунок увидел отец. Мужчина долгое время рассматривал альбомный лист, пытаясь понять, что же такое творится в голове дочери, что заставляет ее видеть их. Откуда фантазия дочери берет столь ужасные образы?

Единственное, чему обрадовались родители, это то, что дочь постепенно преодолевает порог молчания. Нина заговорила сама без наводящих вопросов, без толчков со стороны. Более того, она сама приоткрыла завесу своей тайны, показала им причину болезни. И это определенно было хорошим знаком. Значит, Нина понимает, что с этими уродцами что-то не в порядке и, наверняка, хочет избавиться от них.