Канал имени Москвы. Университет - Роман Канушкин Страница 5

Кондрат замолчал. В принципе, он прав: пока нет доказательств обратному, они находятся на месте преступления.

– Потом опишешь, – мягко сказал ему Нил-Сонов. Собственный голос показался усталым. – Посмотри снаружи, что как, может, хоть кто-то выжил. Я… посижу здесь пока.

– Конечно, Нил, – Кондрат кивнул. И беззвучно вышел.

Кондрат был, пожалуй, самым физически сильным человеком в Университете, но двигался с лёгкостью кошки.

– Ну, вот, Николай, – шёпотом произнёс Нил-Сонов.

* * *

Он не знал, сколько просидел так. Вряд ли долго. А потом понял, что взгляд опять возвращается к пулевому отверстию в стене. Нил-Сонов на мгновение прикрыл глаза. Этот запах… И всё же, что он увидел? Почему в этой бойне что-то выглядело как… несоответствие? Чуть сжал пальцы, потом убрал руку с холодной ладони Николая. Они все стреляли. Деревянная обшивка сторожки изрешечена пулями. Непостижимым образом тварь, ночной гость, умудрилась открыть бункерную дверь, не сорвав её с петель. Одна из пуль застряла в глухой стене напротив. Вероятно, гость проник в сторожку очень быстро, и гид вёл огонь по нему уже от двери. Нил-Сонов открыл глаза, чуть склонил голову. Два автомата Калашникова и карабин Николая. Другого оружия в сторожке не было. И снова посмотрел на привлекшее внимание пулевое отверстие. Собственно говоря, рядом с дверью их было два.

«Надо проверить у всех магазины и пересчитать отстрелянные гильзы», – подумал Нил-Сонов. Идея была странной. А может быть…

(какое несоответствие?!)

Деревянная обшивка была довольно толстой, дальше пули должно было расплющить о бетонную стену. Но они не успели разогнаться на полную силу. Застряли в стене. Калибр входных отверстий определить, конечно, не представляется возможным, но с одним из них что-то было не так. Оно… оно…

Нил-Сонов присел на корточки. Пристально разглядывая входные отверстия в обшиивке, провёл пальцем по тому, что привлекло внимание. Поймал себя на попытке мысленно реконструировать события. Обернулся. Посмотрел, где и как лежали тела. Собственно, таков был регламент – в эти тёмные времена всё может стать уликой.

«О чём я думаю? – спросил себя Нил-Сонов. – Ведь всё очевидно». Несколько часов назад их Весёлая сторожка превратилась в логово какого-то больного, поражённого безумием зверя. Это его запах висит в воздухе, смешиваясь с запахом крови и смерти. Но думал Нил о несоответствиях. Это входное отверстие… Пуля вошла в стену оттуда, да только рисунок, прорванная грань, расщеплённое дерево чем-то смутно отличаются. И вот эти царапины… Стены сторожки изрешечены, но с одним пулевым отверстием что-то не так.

– В нём как будто ковырялись, – внезапно произнёс Нил-Сонов. Собственный голос показался чужим.

Царапины, немного расширяющие диаметр входного отверстия. Могло это быть следами чего-то острого? Например, ножа? И… зачем? Кондрат совершенно прав. Здесь нельзя пока ничего трогать. Однако вместо того, чтобы следовать регламенту, Нил-Сонов извлёк свой штык-нож.

Тварь проникает в Весёлую сторожку, укреплённую не хуже блок-поста, убивает трёх первоклассных гидов и ещё четырёх человек. И затем, возможно раненная, уходит, оставляя свой мерзкий запах. Да, всё так.

Штык-нож быстро наткнулся на деформированную пулю. Калибр 7,62, выпущенный из автомата Калашникова. Или карабина Николая, с этим ещё предстоит разобраться. Он положил пулю рядом и принялся за соседнее входное отверстие. Нож ушёл чуть глубже. А потом Нил-Сонов поднялся на ноги и некоторое время стоял молча.

Что это значит? Во втором отверстии пули не было. Кто-то извлёк её. Выковырял.

Краешек губы ушёл вверх, щека чуть дёрнулась. Он провёл рукой по стене, озираясь по сторонам, и снова уставился на пулевые отверстия.

«Это что-то не то, чем кажется?» – вдруг подумал Нил-Сонов. И тут же поморщился: это могло ничего не значить. Вообще ничего. Случайный выстрел, к примеру, и попытка скрыть следы конфуза. Выстрел, не связанный с ночными событиями.

«Неверная мысль. Всякое бывает, конечно, только первоклассные гиды обычно не палят случайно по стенам в помещении, переполненном людьми. А учёным оружие не выдаётся».

Нил-Сонов чуть склонил голову. Тяжёлая бункерная дверь цела, а лодки Николая нигде нет. Перевёл взгляд на друга, который теперь был мёртв, почему-то на его руку с изувеченным большим пальцем, которую недавно держал в своей. Тварь проникает в сторожку, убивает и уходит. Всё так. Кроме одного нюанса: кто-то ковырялся в стене. И унёс с собой пулю.

Зачем? О чём в этом месиве могла поведать маленькая пуля калибра 7,62?

– Несоответствия, – хрипло пробормотал Нил-Сонов.

Какая-то смутная тёмная мысль попыталась постучаться ему в голову, но следом он услышал взволнованный голос Кондрата:

– Нил, этот пацан, Алёшка…

– Что?!

– Живой. Состояние критическое. Не знаю, протянет ли до вечера. Но пульс прощупали.

Глаза у Нил-Сонова на мгновение сузились. Живой… Если вытянет – повезло парню. И хоть какая-то зацепка. Но… О чём он только что думал? Кроме того, что забрать их с собой не сможет; в лодке не хватит места для живой и мёртвой смены, хоронить придётся здесь… О чём?!

Он кивнул:

– Хорошо. Попытаемся довезти. Здесь парню не помочь. Получается, времени в обрез.

Нил-Сонов вышел из Весёлой строжки. Солнечный свет ослеплял. Он должен успеть что-то сделать. Что-то ещё.

Сказал:

– Но остальных надо похоронить. Со всеми почестями.

– Конечно, – откликнулся Кондрат. – И ещё, Нил. Одного найти так и не удалось.

– В смысле?

– Проверили по списку смены. Всё обыскали – нигде нет.

– Кого? – спросил Нил-Сонов чуть осипшим голосом. Почему-то подумал, что, наверное, знает ответ. Ощущение тошноты вернулось.

– Одного из учёных. – Кондрат говорил ровным голосом. – Лазаря.