Псоглавцы - Алексей Иванов Страница 5

Гугер принялся разворачивать автобус.

Они вернулись через всю деревню, но теперь у тракторного прицепа с домкратом возился уже только один парень. Недостающее колесо прицепа было насажено на ось и привинчено.

Гугер остановился. Пока Кирилл выбирался из салона, парень сложил у домкрата ржавые станины и забросил его в кузов, а сам направился к «мерсу».

– Чего катаетесь тут? – спросил он у Гугера в окошке автобуса.

– Э… дом ищем, чтобы на недельку пожить…

– У нас дома никто не сдаёт, – отрезал парень.

– Да нам бы ничейный… – Гугер не был готов к разговору.

– Мы просто поживём немного и уедем, никому не помешаем, – наклонившись к окошку Гугера, убедительно пояснил Валерий.

Кирилл вышел из-за кормы автобуса и молчал. Парень был немного его постарше. Загорелый. Патлы выцвели почти добела. Грязные камуфляжные штаны. Босые ноги в резиновых бассейновых сланцах. Майка-тельняшка, под мышками кислая волосня. На плече – татуировка: крылышки с буквами «ВДВ», внизу подпись «ДМБ 2008». Ногти что на руках, что на ногах отросшие и чёрные. Рожа в белёсой щетине. «А тапки от каких-нибудь туристов, – подумал Кирилл. – Забыли на берегу. Или ворованные».

– Может, покажете нам какой-нибудь дом? – предложил Валерий.

– Полтинник, – с вызовом заявил парень.

– Пойдёт, – кивнул Гугер.

Парень обошёл автобус с кабины и по-хозяйски открыл дверку Валерия. Валерий сообразил, что ему надо убраться, и выпрыгнул на дорогу, уступая своё место. Вслед за Кириллом он полез в салон.

Усевшись, парень сунул Гугеру ладонь:

– Лёха.

– Г-г… Денис, – сказал Гугер, пожимая руку.

В кондиционированном салоне от Лёхи отчётливо запахло потом, маслом и перегаром.

– Очки-то сними, чего как пидарас.

Гугер послушно снял очки, повесил на зеркальце заднего вида и начал разворачивать автобус, отвернувшись от Лёхи.

– Много в деревне жителей? – спросил у Лёхи Валерий. Он сидел на том месте, где недавно сидела Лиза, и подался вперёд.

– Да хер знает, – не оглядываясь, сказал Лёха. – Летом много, из города приезжают. Зимой человек тридцать, если со старухами.

– Дома закрытые – это городских?

– Ихние.

Лёха смотрел по сторонам, словно что-то выискивал. Внезапно он опустил в дверке стекло, высунулся и заорал:

– Ты где шляешься с утра? Я через час приду, жрать готовь!

Кирилл отклонился, чтобы Валерий не загораживал ему окошко, и увидел молодую носатую бабёнку, отошедшую от автобуса на обочину. Волосы бабёнки были жестоко выбелены до синтетического отлива, а лицо – смуглое, загорелое.

– Явишься – и сготовлю! Я хер знаю, может, ты бухаешь! – яростно крикнула бабёнка в ответ.

– Сука Верка, – откидываясь на спинку сиденья, пробормотал Лёха.

Валерий деликатно помолчал, оставляя паузу для этой семейной драмы, а потом снова подался вперёд:

– А какая тут работа есть?

– Да никакой, – буркнул Лёха, глядя в лобовое стекло. – Какая нахер тут работа. Была зона – была работа. А ща только в заповеднике егерем. Кому охота, нахер, за гроши по лесам шарашиться.

– И что, все безработные?

– Работают, дебилы, егерями.

– А ты сам? – вдруг спросил Гугер.

– Я не долбанутый. Я рыбу глушу, туристам продаю.

– Чем глушишь? Взрывчаткой?

– Ну, не глушу, – скривился Лёха. – Заповедник, бля. Есть места, сыпанёшь пакет стирального порошка – без шума рыба всплывает.

– Она же отравленная будет, – осуждающе заметил Валерий.

Затылок Лёхи окаменел.

– Да чё отравленная-то? Нихера не отравленная. А вам-то чё? Нахера сами приехали? – Лёха посмотрел на Гугера.

– Мы… из музея, – нашёлся Валерий. – Будем вашу церковь… э-э… измерять, описывать…

– Нахера? – Лёха всё равно не оглянулся.

– То есть? – растерялся Валерий.

– Нахера? Кому она нужна? Была зона – ещё туда-сюда, а щас?

Валерий смешался.

– А где вообще церковь? – сменил тему Гугер. – Что-то не видно.

– Церковь там, далеко, – Лёха махнул рукой. – Вон лес, в нём кладбище. За лесом дом Шестакова. А уже за ним церковь.

Разговаривая с Гугером, Лёха смотрел на собеседника. Видимо, того, кто за рулём, он считал главным, равным себе и достойным общения. Все остальные были ерундой.

– Дом Шестакова – это особняк за бетонным забором?

– Угу.

Завидев какого-то встречного мужика, Лёха опять высунулся в окошко. Похоже, ему приятно было показать всем знакомым, что он едет в шикарной машине.

– Серый! – крикнул он. – Ты мне когда пилу вернёшь?

Ответа Серого Кирилл не расслышал.

– Кто этот Шестаков? – спросил Гугер.

– Шестаков-то? Мудила один. Депутат он там в Москве, что ли, или банкир. Отгрохал себе крутую дачу в заповеднике. У нас все бабы на него работают. Убираются, цветы поливают. Ништяк, но получают.

– Этот Шестаков часто здесь бывает?

– Иногда приезжает с корешами и блядями. А так тут его вертухай за порядком следит. Он и вызванивает баб, кому когда на работу надо.

– Но ведь деревне польза, – заметил Валерий. – Заработок.

– Польза, – нехотя кивнул Лёха. – Без Шестакова кончилась бы деревня. Осталось бы три двора, их бы отселили. Заповедник же, сука.

Валерий вздохнул:

– Да, вопрос с жильём везде самый острый…

– Эта хаза подойдёт? – Лёха указал направо за борт.

Автобус ехал мимо дома, одна половина которого была целая, а другая сгорела и вытянула, как чёрные пальцы, обугленные брёвна.

– Чего-нибудь получше бы, – ответил Гугер.

– Тогда сворачивай туда.

Гугер повернул в проулок.

– А есть у вас какие-нибудь легенды, предания? – спросил Кирилл.

– Сказки, что ли? – не оборачиваясь, скривился Лёха. – Нам тут, бля, не до сказок. Ничего тут нету. Мы не сказки сочиняем, а пашем тут на вас, москвичей херовых. Всю Россию, бля, обожрали.

Гугер молча ухмыльнулся. Кирилл подумал, как же тут Лёха пашет на Москву, в краденых-то сланцах? Рыбу травленную продаёт?

– Лизка! – вдруг заорал на улицу Лёха. – Ты куда это ходила?

Кирилл снова отклонился и увидел на обочине Лизу, которую они подвезли по дороге. Остаток пути до деревни Лиза прошла пешком. Пропуская автобус, она стояла в бурьяне в том же платочке и с рюкзаком за спиной. Автобус, который её напугал, в сочетании с Лёхой, похоже, напугал её ещё больше. На Лизе просто лица не было.