Замок (сборник) - Ольга Морозова Страница 5

Иногда мне звонил Питер, но я разговаривала с ним холодно и отчуждённо, и он перестал, лишь сказав в последний раз, что больше звонить не будет, видимо я чем-то или кем-то занята, но с нетерпением ждёт меня в городе.

В ожидании очередного свидания время шло очень быстро, один день сменял другой, и так незаметно лето подошло к концу.

До моего возвращения в город оставалось около двух недель. Как-то на очередном свидании я посетовала Альберту, что, к сожалению, всё хорошее когда-то кончается, и через десять дней мне необходимо уехать. Я говорила, что буду очень скучать, и если у него будет возможность, пусть приезжает в город. Хотя, видимо, ему тоже нужно учиться, и, скорее всего, мы расстаёмся до следующего лета. Я пожалела, что не познакомилась с его мамой и сестрой, а он так и не захотел придти ко мне в деревню.

После этих слов он сделался очень задумчивым и попросил меня прийти к нему завтра утром во что бы то ни стало. Я очень удивилась, потому что мы никогда не встречались два дня подряд. Но он умоляюще заглядывал мне в глаза, гладил мою руку, и я не смогла отказать, хотя мы с отцом собирались в гости к родне в соседнюю деревню. Он даже вышел проводить меня до ворот, чего раньше никогда не случалось, и на прощание ещё раз взял с меня обещание прийти завтра. Я была страшно заинтригована. Он напустил столько тумана, что моё любопытство разгорелось, и я твёрдо решила, что приду, чего бы мне это ни стоило.

Придя домой, я долго думала, как найти предлог для отказа от похода к родне. Это было несколько затруднительно, потому что серьёзный предлог я вряд ли смогла бы найти, а пустяк расстроил бы отца и вверг в подозрение мать. Мучимая такими мыслями, я села за стол ужинать. Но судьба, видимо, благоволила нам. Я ещё не успела открыть рот, как отец сам заговорил о завтрашней поездке. Он сказал, что к тёте Эльзе неожиданно приехала подруга, а дядя Ганс срочно уехал в город по делам, и, скорее всего, завтрашняя поездка откладывается, но, подчеркнул он, не отменяется. «Мы съездим к ним попозднее, может, на выходные», — сказал он. Я ликовала. Мне не пришлось ничего выдумывать, всё решилось само собой. Я уснула счастливая, а рано утром, на рассвете, побежала в замок.

Уже чувствовалось приближение осени, по утрам бывало прохладно, а в низинках собирался туман. Окутанный лёгкой серой дымкой замок казался сказочным, и в то же время в нём проскальзывало что-то мрачное и нереальное. Альберт уже ждал меня. Мы поцеловались долгим страстным поцелуем и прошли в гостиную.

Я заметила, что обстановка несколько изменилась. В углу у камина я увидела напольную вазу с огромным букетом алых роз. Красные лепестки густо устилали пол, воздух был наполнен густым пряным ароматом. Я спросила, в чем дело и что за таинственность? Альберт взял меня за руку, усадил на диван и сам сел рядом. Я видела, что ему трудно начать говорить, но почувствовала, что то, что он собирается мне сказать, действительно очень важно. Затаив дыхание, я ждала, не мешая ему собраться с мыслями.

Наконец, поняв, что пауза затянулась, он решился. «Дорогая, — начал он, — я много думал и давно хотел тебе сказать. Я люблю тебя, я полюбил тебя, как только увидел. С тех пор весь мир перестал существовать для меня. Только ты сможешь сделать меня счастливым. Ты предназначена мне судьбой. Я так долго ждал тебя, что не могу позволить себе потерять тебя вновь. Я знаю, ты скоро должна уехать, но мысль о том, что ты будешь так далеко от меня, невыносима мне. Прошу тебя, ответь, хочешь ли ты связать со мной судьбу? Любишь ли ты меня? Только не говори нет, твой отказ разобьёт мне сердце, и я не смогу жить дальше».

После такой речи сердце моё чуть не выпрыгнуло из груди. Мне показалось, что я прокричала это «ДА» на весь замок. Я сказала, что искала его и только его, и что я испытываю те же чувства, что и он. И, конечно, я не против связать с ним свою судьбу, только не слишком ли мы торопимся? Мы ещё даже не познакомились с родителями. Он должен попросить моей руки, и мы объявим о помолвке. Я познакомлю его с отцом и мамой, он представит меня своим. Мы слишком мало знаем друг друга, чтобы так поспешно принимать решение. Он перебил меня и заткнул мне рот своей холодной ладонью. «Милая, — сказал он, — божественная любовь не знает слов „слишком“ и „мало“. Неужели ты не чувствуешь, что мы созданы друг для друга? Между нами пробежала искра, и ты не можешь этого не знать. Мне не нужно ничьего согласия, ни твоих, ни моих родителей, ты — моя, и я никому не отдам тебя. Забудь обо всём, только мы существуем, наша встреча не случайна».

Он действовал на меня, как наркотик. Я прильнула к нему, забыв обо всём, и вновь долгий поцелуй связал наши уста. Разум мой померк окончательно, я была согласна на всё. Он сказал, что хотел бы повенчаться со мной в пятницу, в ночь. Венчание будет тайным, никто не должен знать о нём, кроме нас. Потом, сказал он, когда ты вернёшься сюда опять, мы всё расскажем родителям, а пока это будет нашей тайной. Он не хочет отпускать меня в город, где множество соблазнов и я могу забыть его, и боится, что родители отговорят меня от свадьбы, пока я учусь, а ждать и думать, что со мной, у него нет сил. Но он знает, что, дав клятву перед алтарём, я никогда не нарушу её. В его словах был здравый смысл, а с другой стороны столько романтики, что у меня закружилась голова. Подумать только, тайное венчание! Не об этом ли я мечтала с детства, а теперь, когда мечта так близко, я испугалась? Боже мой, конечно нет, я не стану идти на поводу у предрассудков. И я дала согласие.

Потом, внезапно опомнившись, я спросила: «А как же платье? Где я возьму платье? И как вынесу его из дому?» Он счастливо засмеялся: «Об этом предоставь позаботиться мне. Ни о чём не думай, только приходи к одиннадцати часам вечера пятницы сюда. И скажи родителям, что ночуешь у подруги, чтобы они не волновались. Надеюсь, у тебя есть подруга без телефона, где-нибудь подальше?» Я кивнула. Такая действительно была. Она была инвалидом с детства, и я иногда ночевала у неё раньше, к тому же она жила в соседней деревне. Родители с радостью отпустят меня к ней, тем более что с начала лета я ни разу не была у неё, а она очень хотела меня увидеть. Ни у кого не возникнет подозрений. А утром я зайду к ней и от неё вернусь домой.

И вот, распрощавшись с Альбертом, я ушла домой, готовиться к пятнице. Он долго смотрел мне вслед, и воробьи чирикали вокруг него непрестанно, но он, казалось, не замечал их.

Домой я прилетела, как на крыльях. Остаток недели я посвятила родителям и их желаниям. Я делала всё, что они хотели, ела, спала, читала. А в четверг предупредила родителей, что в пятницу вечером пойду навестить подругу. Я сказала, что останусь у неё ночевать, так как давно не видела её, и хочу поговорить. Зная состояние подруги, и жалея её, понимая, что она лишена общения в должной мере, родители отпустили меня без колебаний. Укоры совести скоро утихли, я была слишком поглощена предстоящим.

В пятницу, ровно в одиннадцать часов вечера, я была у Альберта. На этот раз он провёл меня в комнату, в которой я ни разу не была ранее, и которая оказалась спальней с широченной кроватью в старинном стиле, с балдахином. Я не успела рассмотреть убранство комнаты, потому что на кровати лежало платье. Оно было неописуемой красоты, с открытыми плечами и пышной юбкой. Мне трудно передать всю его прелесть, я была как заворожённая. Рядом лежала фата из тончайшего шёлка, а на полу стояли сафьяновые туфельки, расшитые драгоценными камнями.