Королевская кровь - Рона Шерон Страница 5

Субиз всего лишь воспользовался ее безрассудством. Принцессе и в голову не могло прийти, что старый повеса и пьяница, которого она полагала совершенным ничтожеством, посмеет когда–либо ворваться к ней в спальню в сопровождении стражников, выполняя приказ Длинноносого [6]. И вот, пока Рене со всем пылом юности предавалась своей первой любовной интрижке, представлявшейся ей величайшей любовью всей жизни, Субиз в мельчайших деталях спланировал свой завершающий смертельный удар.

Рене вспомнила себя, послушное дитя с покладистым характером, какой она была еще совсем недавно. Та девочка и помыслить не могла о том, чтобы стать любовницей нищего художника, но после смерти матушки три зимы назад она стала сама не своя. А потом, немного оправившись, она в полной мере продемонстрировала унаследованным от матери гордый нрав и с гневом разорвала путы, наложенные на нее бессердечным отцом, превратившись в настолько своевольное и непокорное создание, что королю Людовику пришлось в срочном порядке заключить новый брачный контракт для пятнадцатилетней сорвиголовы–дочери. Поскольку ее нареченный, принц Андре Наваррский, пал смертью храбрых на поле брани, ее венценосный отец остановил свой выбор на престарелом герцоге Лотарингском. К великому облегчению Рене, герцог преставился еще до того, как на брачном контракте высохли чернила.

Рене помнила, как отец заявил ей, что она сведет его в могилу, если он в самом скором времени не подыщет ей супруга и не сбудет с рук. В результате они объявили друг другу войну. Чтобы сломить ее упрямство и вынудить дочь искать спасения в брачном союзе, король держал Рене при себе, заставляя принцессу заниматься утомительными государственными делами, истощавшими ее силы и терпение.

Двумя годами позже король проиграл эту битву и покинул сей мир, от раздражения и бессилия, как полагала Рене. Хотя придворные шептались по углам, что это случилось «вследствие чрезмерного усердия в постели», когда одряхлевший король предпринял последнюю и отчаянную попытку обзавестись наследником мужского иола от своей третьей и очень молодой супруги Марии Тюдор, сестры короля Англии Генриха VIII, ставшей лучшей подругой Рене.

«Своевольная Рене» — так назвал ее на смертном одре король Людовик, и это прозвище как–то очень быстро подхватили придворные, после чего оно прилипло к принцессе намертво.

— Вы полагаете, что пошли в мать, но на самом деле удались в меня. Если бы не закон, запрещающий женщинам претендовать на трон Франции, то на своем месте я предпочел бы увидеть вас, дочь моя.

— Но моя сестра Клоди старше меня, — напомнила его величеству Рене.

— Господь наделил нашу Клоди разумом коровы, — с отвращением бросил венценосный родитель. — Она сущая корова, наша Клоди, и более мне нечего добавить.

После смерти отца Рене ни разу не затосковала о нем.

Увы, очень скоро ей пришлось пожалеть об этом, потому как Длинноносый, едва заняв опустевший престол, подыскал принцессе нового нареченного. Им оказался германский принц, по словам сплетников, тугодум и урод. Но Рене избавилась от него с необыкновенной легкостью. Вовремя распущенные слухи о возможном отравлении быстро заставили его отказаться от мысли сочетаться с ней браком. Король же Франциск пришел в неописуемую ярость.

— Вы чертовски соблазнительны и очаровательны, Рене, настоящая богиня любви, — нагло заявил престарелый и потасканный Субиз, похотливо причмокивая губами. — Вы больше нравились мне обнаженной, какой вы были всего мгновение назад. Настоящее пиршество для моих глаз…

— Я выцарапаю ваши бесстыжие глаза, старый дурак!

— Вот оно, прискорбное влияние мадам Маргариты. У нее очень странные представления о месте женщины при дворе. Эта свобода мысли, свобода нравов и любви…

Рене метнула на Субиза убийственный взгляд. Маргарита Ангулемская, старшая сестра короля Франциска, считалась покровительницей искусств, гуманистов и реформаторов, поэтессой и драматургом. Ее пользующийся широкой известностью салон «Новый Парнас» стал подлинным прибежищем для Рене после того, как она лишилась обоих родителей, а старшая сестра Клоди вновь вышла замуж. Именно там из одинокой, недовольной и замкнутой девочки она превратилась в настоящую леди, которой всегда хотела быть.

— Я уверена, его величеству будет очень интересно узнать ваше мнение о его сестре, Субиз.

— Вы неправильно меня поняли, ma petite [7]. Я благодарен сестре короля за то, что вы попали ко мне в руки. Не беспокойтесь, мы с вами продолжим без устали упражняться в любовных утехах, которые она столь яростно проповедует. А при дворе скажут: «Блестящая и полная жизни молодая принцесса с фиалковыми глазами стала любимой супругой…»

— Старый тупица, у вас в мозгах уже черви завелись! — воскликнула Рене, когда его иссохшие пальцы больно стиснули ее запястье.

— Лучше уж я, чем никто, потому что ни один блистательный принц не согласится взять вас в жены, беспутная принцесса.

Девушка сделала ошибку, взглянув на него — на неприкрытую похоть в глазах, на капельки слюны в уголках губ, на отвисший второй подбородок, — и содрогнулась от омерзения. При дворе не было более отвратительного создания.

Обычно даму, уличенную в прелюбодеянии, заточали в монастырь (при этом женщина, делившая ложе с мужем, становилась объектом едких насмешек), а любовник расплачивался дуэлью, на которую его вызывал или обманутый супруг, или разъяренный отец. Но с принцессой крови дело обстояло далеко не так просто. Разумеется, дочери не доставляли столько радости своим венценосным отцам, как сыновья, зато они были ходовым товаром, который при некоторой сноровке можно было обменять на трон или земли, как случилось с матерью Рене. Таким образом, невинность принцессы являлась национальным достоянием.

Рене, незамужняя принцесса, создала прецедент, когда завела любовника, да еще и незнатного вдобавок. Обычай требовал, чтобы ее соблазнителя обвинили в государственной измене и казнили. Бедный Рафаэль! Что он знал о дворцовых интригах, демонстрации сил и обманутом доверии? Он был всего лишь нищим художником из убогой деревушки близ Перуджи, кистью зарабатывавшим на жизнь. Рене поняла, что ей придется защищать его, вот только как? Быть может, король Франциск пощадит Рафаэля, если она согласится пожертвовать теми богатствами, заполучить которые он так стремился, — своим телом и правом на земли герцогства Бретань.

«Глупая овца, — в голове у Рене вдруг зазвучал голос ее отца, — неужели я тебя ничему не научил?»

— А вот и мы! — провозгласил герцог Субиз, когда стражники распахнули перед ним двери королевской опочивальни. Выпрямив спину и гордо вскинув голову, Рене шагнула через порог.

Король Франциск сидел за столом со своей сестрой Маргаритой. В ниши у окна притаился кардинал Медичи. Старшая сестра Рене, королева Клоди, весьма кстати отсутствовала. Субиз вытолкнул Рене па середину роскошно обставленной комнаты, с кряхтением преклонил колени перед своим господином и принялся в подробностях живописать компрометирующую сцену, свидетельством которой стал. Принцесса понимала: бесполезно уверять, что она лишь позировала художнику, ибо ее непременно подвергнут физическому обследованию. Лица короля и его сестры стали жесткими и непреклонными. В голове у Рене зародились пока еще смутные подозрения. В заключительной части своего повествования престарелый герцог, это сущее ничтожество, подхалим и наглец, великодушно предложил себя на роль спасителя поруганной невинности, прозрачно намекнув, что готов взять беспутную принцессу в жены. Король Франциск отпустил герцога Субиза с невнятным обещанием рассмотреть его предложение руки и сердца, попутно приказав взять Рафаэля под стражу. Маргарита велела пажу принести Рене накидку и туфли, за что принцесса была ей искренне признательна.