Пригоршня тьмы - Алексей Атеев Страница 5

Марта ужасалась, но оставалась непреклонной. Муж – простой рабочий ее не устраивал. Наконец был найден компромисс. Постановили, что Павлу нужно учиться. Решение было встречено с одобрением как родителями жены, так и его собственными. Обе семьи в один голос заявили, что будут помогать молодым.

Павел без труда поступил на вечернее отделение политехнического и, кроме того, пошел работать в одно из строительных управлений. Вчерашний «одинокий волк» превратился в добропорядочного гражданина.

Долго ли, коротко, институт был закончен, и Павел стал инженером. Марта к тому времени работала врачом-гинекологом в одной из городских больниц. Вскоре, не без помощи тестя, купили подержанные «Жигули». Жизнь была вполне прекрасна. И тут, будь она неладна, грянула перестройка. Сначала все было как обычно. Потом речи стали меняться, а взгляды леветь. Сумятица проникла в умы населения. Заговорили о частном предпринимательстве, сперва робко, затем во весь голос. Стали появляться кооперативы.

Некоторое время Павел приглядывался к происходящему, потом решил открыть собственное дело. Вспомнив развлечения молодости, остановился на студии звукозаписи.

Слухи о его задумках дошли до тестя. Как-то он заявился в квартиру Глиномесовых, достал из портфеля бутылку армянского коньяка и тяжело упал на стул.

– Слышал я, Паша, – начал он без обиняков, – что хочешь ты у нас предпринимателем стать?

Павел утвердительно кивнул, с нетерпением поглядывая на коньяк.

– Неплохое занятие, – осторожно сказал тесть. – И чем же ты намерен заняться?

Павел сообщил.

Тесть недоуменно пожал плечами. Потом выпил рюмку и, видимо, решился.

– Знаешь что, – сказал он твердо, – брось ты это дело к такой-то матери.

– Почему? – спросил Павел.

– А потому, – ответил тесть. – Ты ведь, как мне известно, представляешь, что такое Колыма?

– При чем тут это?

– А при том! – заорал тесть. – Я не хочу, чтобы тебя туда отправили в столыпинском вагоне. Или ты не понимаешь, для чего все это придумано? Так уже было. Дураки всегда найдутся. Вспомни нэп. Тоже обещали всяческие блага красным купцам. А чем все это кончилось? Ты, может, и не помнишь, а я помню. Мальчишкой был, а ни в жисть не забуду, как отца забирали.

– Успокойтесь, – примирительно произнес Павел.

– Успокоюсь, когда ты мне слово дашь, что не будешь разной ерундой заниматься. Я не хочу, чтобы моя дочь стала вдовой, а внучка сиротой. Тебе мало денег? Я готов доплачивать, только ничего не предпринимай.

Но Павел обиделся и не внял предостережениям.

Созданная студия звукозаписи хоть и не процветала, но кое-какой доход приносила, а Павел уже подыскивал что-нибудь новое, где конкурентов было поменьше. Марта смотрела на его занятия скептически, но не могла не признать, что денег в доме стало больше. Лишь тесть, старый зубр, продолжал каркать, что все еще вернется. Павел открыто смеялся над его словами. Следующим этапом новоявленного бизнесмена стал видеобизнес. Видеомагнитофоны только начинали появляться, но Павел чувствовал, что за ними большое будущее. Он наладил связи с московским видеобизнесом. Стал привозить аппаратуру, кассеты с новыми записями.

Внезапно умер тесть. Огромная квартира в Центре осталась почти пустой. В ней жила лишь престарелая теща да две кошки.

– А не поменяться ли нам с мамой? – завела как-то разговор Марта. Но дальновидный Павел сказал, что пока не надо, а вот приватизировать тещину квартиру необходимо, и как можно быстрее. К этому времени деловые операции разрослись вширь и вглубь. Видео было давно заброшено. Сейчас Павел покупал и продавал различные импортные и отечественные товары, оказывал посреднические услуги, работал с недвижимостью. А после смерти тещи ее квартира была продана за валюту дельцам с юга.

– Ни к чему нам такая квартира, – пресек Павел возражения жены, – слишком заметна, да и вообще я не собираюсь оставаться в этой идиотской стране.

– Ты о чем? – не поняла Марта.

– Уезжать надо отсюда! – заявил Павел. Вот тогда-то в первый раз и прозвучала эта мысль об Америке, повергнувшая Марту в ужас.

– Как же Маша? – спросила она.

– Как раз о Машке я больше всего и думаю, – пытался внушить ей Павел. – Ты посмотри, что творится. И вспомни пророчества твоего покойного батюшки. А если большевики снова возьмут верх? Что со всеми нами будет? Кто у власти? Да вся страна – номенклатура! Нет! Нужно уезжать! Я, кстати, начал потихоньку готовиться. Документы оформлять… Пятое-десятое…

– Я не поеду, – твердо заявила Марта.

Павел посмотрел на нее и усмехнулся:

– Тогда я отправлюсь один.

– Ребенок болен, – не сдавалась Марта, – я все-таки врач и знаю, что подобный переезд может вызвать кризис, который приведет к необратимым последствиям. У нее психическая травма!

– Значит, нужно лечить, – Павел стоял на своем, – и лечить здесь, в Америке медицина дорогая. Но одно скажу: ехать я решил окончательно и хочу ехать вместе с вами. Не понимаю, чего ты боишься?

– Ребенок… – снова завела Марта.

– Лечи! – крикнул Павел. – И прекратим этот разговор.

Маше, их дочери, было десять. Это была живая девочка, светловолосая, как отец, и с карими материнскими глазами. Но с некоторых пор с ней стали происходить вещи, очень беспокоившие родителей. Все началось примерно полгода назад. Как-то ночью Маша пришла в спальню в слезах и рассказала, что ей приснился страшный сон. Марта успокоила дочь и снова уложила ее в постель. Но с тех пор подобные случаи стали повторяться с удручающим постоянством.

Первое время Марта не придавала этому особого значения. Мало ли что может присниться ребенку?! Ей самой в детстве тоже снилась всякая чертовщина. Но ночные кошмары стали буквально преследовать девочку. Особенно тяжело она переносила вьюжные зимние ночи, когда за окном неистово завывал ветер. Марте и самой-то становилось не по себе в такие часы, а дочка буквально не могла найти себе места. С дикими глазами она металась по квартире, и в такие минуты Марте казалось, что перед ней не дочь, а какое-то постороннее существо. Черты лица девочки искажались до неузнаваемости. Она то начинала хохотать странным кудахтающим смехом, совершенно непохожим на ее естественный смех, то гримасничала и что-то невнятно бормотала, словно говорила на каком-то неизвестном языке. Тело ее покрывалось испариной, крупные капли пота катились по лицу. Иногда из носа шла кровь.

Раз Марта попыталась напоить ее холодной водой. И каков же был ужас, когда девочка откусила край тонкого чайного стакана и стала с хрустом жевать стекло.

Кое-как осколки были извлечены изо рта.

Павел, наблюдая за поступками дочери, лишь растерянно качал головой. Потом стал злиться. Попадало, разумеется, Марте.

– Ты же врач! – кричал он. – Что же ты стоишь с опущенными руками?