Обиженная - Александр Варго Страница 5

— На память себе взял, — буркнул Хома, про себя гадая, почему все-таки он не оставил эту хреновину в том проклятом доме. Домушник до последнего надеялся, что в ней окажется что-то ценное, но, открыв ее в машине, он убедился, что та пуста.

— Дай посмотреть, — вдруг потребовала Вероника.

Помедлив, Хома протянул шкатулку гадалке. Она вцепилась своими высохшими пальцами в нее, и запавшие глаза блеснули пламенем. Старуха приоткрыла рот, облизывая кончиком языка свои тонкие губы. Вид у нее был… чрезвычайно голодный.

— Ты что-то знаешь? — с подозрением спросил он. Несколько секунд гадалка жадно ощупывала шкатулку, потом вдруг с сожалением протянула ее вору.

— Жаль, я бы оставила ее себе… Забирай. Кажется, она выбрала тебя.

— Что? Ты что, обкурилась? — изумился Хома. — Кто кого выбрал? Ты что несешь?

Но Вероника уже потеряла к нему интерес, махнув рукой, показала, что разговор окончен.

— Тьфу, — в сердцах сплюнул вор. Развернувшись, он быстрым шагом покинул комнату гадалки.

Хома завел машину и еще раз взглянул на шкатулку. Ерунда какая-то. Это дерьмо даже не продашь — кто позарится на подобное фуфло? Перед глазами пронесся фрагмент недавней расправы над женщиной, и его замутило. А мужик-то наверняка тоже копыта откинул — Хома знал, что, если вовремя не оказать помощь, с такими ранами, как у этого нувориша, долго не живут. Его внезапно охватила злость. Выезжая из двора, Хома схватил шкатулку и вышвырнул ее в окно машины. К черту все это.

Он оставил машину в заброшенных гаражах, возле замороженной стройки, перед этим тщательно стерев в салоне все отпечатки. Уже начинало темнеть, и Хома, чрезвычайно уставший, поплелся домой.

«Напиться, что ли», — думал он, снимая с себя парик и отклеивая усы. Вспомнил про шкатулку и вдруг пожалел, что сорвался и выбросил ее. В конце концов, она — улика. И мало ли где теперь всплывет. Может, стоит вернуться к Веронике и потребовать объяснений? Наверняка эта деревяшка все еще валяется на дороге — вряд ли кто-то польстится на эту дешевку.

«Ты забыл о другом. ЗАЧЕМ этот фраер держал ее в сейфе? ДЛЯ ЧЕГО ОНА ЕМУ?!» Этот вопрос сидел в голове занозой, но Хома был настолько измотан, что его мозги категорически отказывались осмысливать происшедшее и делать какие-то выводы. Он спустился вниз по оврагу, перешагивая через гнутые арматурины и строительный мусор, как вдруг где-то слева послышался визгливый лай. Хома вздрогнул и увеличил шаг. Сквозь черные силуэты деревьев мелькнули две тени, и лай раздался снова, на этот раз ближе. «Вот еще хрень какая. Не хватало на стаю голодных шавок наткнуться!» — недовольно подумал вор.

Собака появилась перед ним так неожиданно, что Хома чуть не вскрикнул. Здоровенная темно-серая псина стояла перед ним, низко пригнув свою лохматую голову без одного уха, из пасти доносилось приглушенное рычание. Из кустов вышли еще две собаки. Хвосты у них были низко опущены, глаза с нескрываемой яростью смотрели на Хому.

— Валите отсюда! — рявкнул Хома тоном хозяина — он знал, что собаки боятся уверенного голоса. Сделал вид, что нагнулся в поисках камня, как вдруг сзади что-то зашелестело, он обернулся, и в грудь ударило что-то тяжелое. Он закричал.

Собаки все прибывали. Вор отчаянно извивался, прилагая все силы, чтобы сбросить с себя тела псов, но схватка была явно неравной. Ему удалось нащупать рукой обломок металлического прута, и он ударил одну тварь, разбив ей нос. Собака с жалобным повизгиванием отскочила, но ее место тут же заняла другая, жадно вгрызаясь в тело Хомы. Его буквально пожирали живьем. Левая кисть попала в пасть одной из тварей, и он уже не ощущал ее, в животе тоже копошился громадный пес, отвратительно воняя помойкой, материя трещала под острыми зубами, оголяя бледную кожу, в которую мгновенно впивались клыки.

«Какая прекрасная ночь…» — проскользнула в голове Хомы совершенно неуместная мысль, и в следующую секунду его незащищенное горло было разорвано.

* * *

Шкатулку в тот же день подобрал молодой человек лет тридцати. Он шел, заметно припадая на одну ногу — у него был протез. Он был худощав, одет неброско, с россыпью прыщей на щеках, оставшихся еще с юношеской поры. Долго вертел ее в руках и, подумав, решил оставить себе. Мужчина бросил ее в пакет, в котором лежала книга по животноводству, пара плюшевых зайцев и буханка белого хлеба, после чего, прихрамывая, зашагал прочь.