Буря столетия - Стивен Кинг Страница 5

Наплывом камеры показывается Мэйн-стрит – главная улицаЛиттл-Толл-Айленда ранним вечером.

Снег. Он летит густо и быстро, и ничего почти не видно.Ветер завывает, но вот – камера движется вперед, и виден то и дело гаснущийоранжевый огонек. Еще ближе. Теперь видно, что это мигалка на углу Мэйн-стрит иАтлантик-стрит, единственном перекрестке Литтл-Толл-Айленда. И эта мигалкаотчаянно качается на ветру. Улицы обе пусты – а почему должно быть иначе? Вьюгаразгулялась вовсю. Если присмотреться, кое-где виден свет в домах, но ни душинигде. И сугробы у магазинов намело на половину высоты до окна. Ветер тише, иза кадром слышен голос Майка Андерсона с легким акцентом штата Мэн.

– Меня зовут Майкл Андерсон, и я не из особо ученых. И вфилософии я тоже не очень разбираюсь, но одно знаю: в этом мире, уходя,платишь. Обычно очень много. Иногда все, что у тебя есть. Этот урок я думал,что выучил девять лет назад, во время той бури, которую местный народ называетБуря Века.

Мигалка гаснет. И храбрые огоньки, которые, виднелись сквозьвьюгу – тоже. И ничего, кроме ветра и снега. И голос Майка:

– Я ошибался. В большую вьюгу я только начал учиться. Акончил – всего на прошлой неделе.

Наплыв. Смена ландшафта. Леса штата Мэн с воздуха(вертолет). День.

Зима. И все деревья, кроме елей, голые, и ветви уставлены,как пальцы, в белое небо. На земле снег есть, но только пятнами, похож насвязки грязного белья. Земля скользит под камерой, и время от времени леспрерывает извилистая черная лента двухполосной дороги или какой-нибудь городокНовой Англии. А голос Майка продолжает говорить:

– Я вырос в Мэне… но можно сказать, что никогда там не жил.Там, откуда я родом, каждый может так сказать.

Вертолет зависает над побережьем, краем суши, и тогданачинает доходить смысл слов Майка. Леса вдруг исчезают, мелькнула серо-синяявода, она бьется и кипит на скалах и мысах… и вот уже под нами только вода, ивода до тех пор, пока…

Наплыв. Литтл-Толл-Айленд (с вертолета). День.

Из-за горизонта выплывает и стремительно движется к намЛиттл-Толл-Айленд. Уже видна суета у причалов, привязывают или затаскивают всараи лодки для ловли омаров. Суда поменьше уже убрали с воды по городскомуслипу. Теперь их оттаскивают подальше на четырехколесных тележках. На причалемальчишки и молодые люди постарше несут ловушки для омаров в длинныйпотрепанный сарай с вывеской «ГОДСО: РЫБА И ОМАРЫ». Слышен смех и возбужденныйговор, по рукам ходят бутылки с чем-то явно теплым. Надвигается буря. А этовсегда вызывает возбуждение – когда буря только надвигается.

Возле сарая Годсо стоит аккуратный домик местнойдобровольной пожарной охраны как раз на две пожарные машины. Одну из них сейчасмоют снаружи Ллойд Уишмен и Ферд Эндрюс.

Атлантик-стрит уходит в город вверх от причалов. Линиямивытянулись красивые домики Новой Англии. К югу от причалов – лесистый мыс, изигзаги обветшалой деревянной лестницы ведут к воде. К северу вдоль побережьятянутся дома народа побогаче. На дальней северной оконечности стоит маяквысотой футов сорок. Он автоматически зажигается и гаснет, и свет его на фонедня бледен, но различим.

Наверху – длинная радиоантенна. И снова мы слышим голосМайка:

– Люди с Литтл-Толл-Айленда платят налоги в Огасту – как ипрочие. На автомобильных номерах у нас нарисован омар или гагара – как и удругих. И болеем мы за команды Университета штата Мэн, особенно за женскиебаскетбольные – как все…

На рыбачьей лодке «Счастливица» Санни Бротиган запихиваетсети в люк и задраивает крышку. Рядом Алекс Хабер привязывает «Счастливицу»толстыми канатами. Слышен голос Джонни Гарримана из-за кадра:

– Санни, задрай получше. В прогнозе говорят, онаприближается.

Джонни выходит из-за рубки, глядя в небо. Санниповорачивается на его голос:

– Они каждую зиму приходят, Большой Джон. Повоют и уходят. Ивсегда потом бывает июль.

Санни пробует люк и ставит ногу на трап, глядя, как Алексзакрепляет последний узел. Позади них к Джонни подходит Люсьен Фурнье. Оннаклоняется над трюмом добычи, открывает люк и заглядывает. Звучит голос АлексаХабера.

– Да… только, говорят, такой еще не бывало. Люсьенвыдергивает из трюма омара и поднимает над головой:

– Санни, одного забыл! Санни отвечает:

– Для затравки полезно оставить в садке. На счастье.

Люсьен Фурнье обращается к омару:

– Надвигается Буря столетия, mon frere [Брат мой (фр.).], –только что по радио сказали. – Щелкает его по панцирю. – Ты вовремя шубу надел,да?

И бросает омара обратно в садок – ПЛЮХ! Все четверо уходят слодки, и мы смотрим им вслед. А Майк объясняет нам:

– Но мы – не такие. На островах жизнь другая. И мысплачиваемся, когда это нужно.

А Санни, Джонни, Алекс и Люсьен уже на трапе; кажется, ониуносят снаряжение. И Санни говорит:

– Ладно, и эту переживем.

– Ага, как всегда, – подхватывает Джонни.

– Не о волнах думай, а о лодке, – добавляет Люсьен. И АлексХабер ему отвечает:

– Да ладно, что там может француз в этом понимать?

Люсьен шутливо на него замахивается. Все смеются. Потом идутдальше. Видно, как Санни, Алекс, Люсьен и Джонни заходят к Годсо. А камераотворачивается и панорамирует вверх по Атлантик-стрит к мигалке, которую мы ужевидели. Потом уходит вправо, вырезая кусок деловой части города. На улицесуматошное движение. Майк продолжает говорить: