Под неусыпным надзором - Адам Нэвилл Страница 5

Боже, нет. Невозможно.

Многое произошло за десятилетие, минувшее с тех пор, как он последний раз виделся со своим «закадычным другом». Только одному Себу удалось преуспеть. На это потребовалось много времени, но он добился успеха в своих литературных изысканиях. Добился цели, о которой они оба мечтали, когда были студентами.

Итак, Юэн явился, чтобы… преследовать его в образе привидения?

Себ не желал, чтобы хоть что-то напоминало ему о тех днях. Только не теперь, когда все в жизни шло своим чередом: он получал заказы, писал книги и прямо сейчас пытался закончить еще одну.

В последний раз, когда они встретились в Лондоне, Себ был убежден, что Юэн долго не протянет. Когда это было – в 2003-м? Конечно, никто не мог столько пить и при этом не отбросить коньки раньше времени. А наркотики? Он видел, как Юэн вытряхивал себе в рот из коричневой бутылки чистый МДМ ^[2], будто это была всего лишь порция виски. В том, что Юэн уйдет в мир иной в ближайшее десятилетие, Себ был уверен как ни в чем другом.

Когда они впервые встретились в конце восьмидесятых, Юэн уже был приговорен к саморазрушению. Это было тридцать лет назад в баре Союза студентов, и в тот день Юэн был настолько пьян, что не мог сконцентрировать свой взгляд. Он бессвязно болтал о музыке, бранил Mercyful Fate ^[3], Venom ^[4], Bathory ^[5] и им подобные группы. Вся жизнь Юэна была посвящена медленному осознанному самоубийству.

Они жили под одной крышей всего год. Бóльшую часть этого времени Себ провел, слушая через стенку бессвязное бормотание Юэна, когда тот в очередной раз был под дозой.

Как он мог до сих пор оставаться в живых, при таком-то образе жизни?

Но если он все-таки умер, тогда… Эта нелепая, смехотворная мысль, на мгновение мелькнувшая в его голове, заставила Себа затаить дыхание. Он плеснул в хрустальный бокал новую порцию бренди и плюхнулся на свой любимый диван в гостиной.

За высокими, от пола до потолка, французскими окнами с задней стороны дома простиралась панорама моря. Но даже сказочная красота залива не могла в этот раз оказать своего лечебного эффекта. Ни награды, ни картины, ни милые сердцу безделушки, ни дорогая мебель не принесли обычного утешения. Фактически Себ пребывал в состоянии полной неуверенности. Это напомнило былые годы. Юэн всегда заставлял его чувствовать себя неуверенно. Даже когда ему нечего было терять.

Себ не знал, что делать, поэтому продолжал сидеть, озадаченный и понурый, переполненный чувством жалости к самому себе. Все это могло привести лишь к одному: он найдет утешение в бутылке и окончательно опьянеет. В конце концов он сошел вниз, опустил жалюзи в спальне и лег на кровать. Ему нужно было успокоиться и хорошенько все обдумать.

Пойти к врачу вновь стало первостепенной задачей на повестке дня, и выполнить ее следовало завтра же утром. Это путало его планы, и Себ не мог не злиться.

Как объяснить такое? Он боялся, что от злости его разорвет на части.

Во мраке уныния и молчания воспоминания о Юэне внаглую протолкнулись сквозь прочие мысли и растоптали более счастливые моменты жизни, охранявшие внешние границы его разума, снесли все барьеры, стоявшие на пути былого.

* * *

1988 год. Юэн преподал ему первый урок жизни – Себ понял, что таких людей нужно избегать.

Прошлое стало до ужаса реальным. В уме закружилась карусель туманных, темных образов: комнаты с тонкими занавесками, которые всегда были задернуты, и пространство, заполненное эхом пьяного неистовства. Этот период своей жизни Себ описал в двух первых романах, умудрившись извлечь из них Юэна. Уже тогда, работая над книгами и вспоминая былое, он ясно осознавал, что даже художественное воплощение Юэна на бумаге чревато тем, что он рискует вернуть его в свою жизнь.

Те, кто живет в одиночестве, часто разговаривают сами с собой – сейчас, лежа на кровати, Себ твердил: «Я был молод. Неопытен… и одинок».

Старина Юэн буквально пленил его. Застенчивость и учтивость сделали Себа жертвой этого неудачника.

Воспоминания об их старом доме в переулке Уилдинг направили мысли Себа в новое русло. Если у каждого дома есть свое лицо, то лицо этого, порядком потрепанное временем, на долгие годы было накрепко позабыто и упрятано за колючую проволоку.

Цементное крыльцо с волнообразными следами зеленой плесени. Покосившееся здание с грязной насыпью переднего двора и сломанной калиткой. Окна, опоясывающие фасад, в зависимости от времени года то выглядели запотевшими, то покрывались хрусткими сосульками. Когда с сосулек начинало капать, они походили на мерзкие создания, покрытые слизью. Каждый дюйм бордюрного камня по обеим сторонам узкой дороги был зажат между припаркованными автомобилями. Машины, бесконечно пробегающие мимо днем и ночью, превращали это место в царство шума.

Три комнаты и места общего пользования, не знавшие ремонта с конца шестидесятых. Несмотря на несмолкающий за окнами грохот, его сосед по квартире никогда не поднимался раньше четырех часов дня. Себ вновь видел Юэна, серого от похмелья, с покрасневшими глазами, липким дыханием, в полинявшей футболке «Reign in Blood», свисающей с его костлявых плеч. Он вновь чувствовал этот тошнотворный запах – запах диких зверей, запертых в душных клетках передвижного зоопарка.

Юэн был на десять лет старше Себа, зрелый студент без намека на зрелость. Учился он с грехом пополам и уже после первого курса оказался второгодником. Только Юэн мог провалить понятный каждому дураку первый год. Что он вообще делал в университете? Как он туда попал? Эти вопросы задавали себе все, кто знал Юэна. Несмотря на проблемы, родители исправно платили за его учебу. Возможно, они хотели, чтобы он как можно дольше не попадался им на глаза. Но все их вложения шли на крепкий сидр и марихуану, именно поэтому Юэн во многом зависел от Себа, который не давал ему умереть с голоду и время от времени одалживал ему деньги, без всякой надежды получить их обратно. Так было всегда. Во всяком случае, после того, как он перебрался к нему в переулок Уилдинг.

Себ был на втором курсе. Все шло кувырком. Он слишком отдалился от своих сокурсников, и не было никого, с кем он мог бы поселиться. Приходилось сидеть в этой каморке без центрального отопления где-то на задворках города и довольствоваться компанией Юэна. Других вариантов не было. В двух милях находилось общежитие для старшекурсников. Там жили в основном отвергнутые обществом: безработные, всеми презираемые отпрыски из бедных многодетных семей. Одним словом, малолюдная, заброшенная окраина, которая будто стыдилась сама себя. Хотя, к величайшему удивлению, индустриализация затронула и ее: единственная фабрика по изготовлению соуса в бутылках распространяла на всю округу едкий запах патоки и машинного масла.