Легион - Уильям Питер Блэтти Страница 49
Легион - Уильям Питер Блэтти читать онлайн бесплатно
Эти пленки – моя молитва за всех, кто пребывает в горе. Конечно, они не суть спасение, ибо сомнения наверняка останутся – ведь воскрешение Лазаря не убедило даже тех, кто видел его своими собственными глазами! Если Бог не желает вмешиваться, тогда вмешаться должны люди. И Он позволяет нам сделать это. Это наш мир.
Спасибо Вам за то, что Вы не объявили мое решение великим грехом отчаяния. Я-то знаю, что это не так. Я же ничего не делаю. Я только жду. Может быть, в глубине души Вы все же подумали, что это неправильно. Но Вы не сказали этого вслух. Поэтому я прощаюсь, и надежда не оставляет меня.
В дальнейшем Вы, возможно, услышите обо мне странные вещи. Мне страшно об этом думать, но если это все же произойдет, знайте, что я никогда никому не желал зла. Думайте обо мне только хорошо. Договорились, святой отец?
Сколько же времени мы с Вами знакомы? Два дня? Я буду скучать без Вас. Но я знаю, что когда-нибудь мы с Вами опять встретимся. Когда Вы прочтете это письмо, я буду уже с моей Анной. Пожалуйста, порадуйтесь за меня.
С глубоким уважением, Винсент Амфортас."
* * *
Амфортас пробежал глазами письмо. Кое-где он внес незначительные поправки, потом, взглянув на часы, отметил, что уже пора делать инъекцию гормона. Он научился делать укол заранее, не дожидаясь страшной головной боли. Теперь каждые шесть часов он почти автоматически вводил себе шесть миллиграммов лекарства. Вскоре ослабевший разум покинет его. Поэтому надо торопиться с письмом.
Амфортас поднялся в спальню и, сделав себе укол, быстро спустился к пишущей машинке, которая стояла на маленьком журнальном столике. Он немного подумал и, решив, что в письмо надо внести еще одно дополнение, начал печатать:
"Р. S.: В течение долгих месяцев, пока я был занят своими исследованиями, я частенько обращался к голосам: «Опишите свое состояние и месторасположение как можно точнее и яснее». Несколько раз мне удавалось добиться весьма четких ответов. Вообще голоса стараются избегать подобных настойчивых вопросов. И Вам, наверное, будет интересно, какие ответы я получил. Вот они:
Сначала мы приходим сюда.
Здесь мы ждем.
Забвение.
Мертвые.
Это похоже на корабль.
Это похоже на больницу.
Врачи – ангелы.
Еще я спросил: «Что мы, живые, должны делать?», и отчетливый голос произнес: «Творить добро». Голос был похож на женский".
Амфортас выдернул письмо из машинки и вставил в нее конверт, на котором напечатал:
«Пресв. Джозефу Дайеру, Общество Иисуса Джорджтаунский университет Доставить в случае моей смерти».
Киндерман приближался к больнице и постепенно замедлял шаг. У самого входа он оглянулся и сквозь моросящий дождь посмотрел на хмурое небо. Он попытался было определить, когда же взойдет солнце, потому что полностью утратил счет времени, но увидел лишь красные вспышки огней на полицейских машинах, которые одна за другой следовали по улице, врезаясь в ночные, сверкающие от дождя сумерки. Киндерман почувствовал, что движется как во сне. Он не ощущал собственного тела. Мир стал неузнаваем. Издалека заметив подкативших в автомобиле телерепортеров, лейтенант отвернулся и торопливо прошел внутрь больницы. На лифте он поднялся в невропатологическое отделение и сразу же окунулся в знакомый хаос. Репортеры были уже тут как тут. Внезапно Киндермана ослепила фотовспышка. Повсюду стояли полицейские. У поста дежурной медсестры уже столпились любопытные врачи, большинство из которых явились сюда из других отделений. Коридор был забит перепуганными и заспанными больными, видимо, они еще не совсем поняли, что произошло. Медсестры по очереди подходили к ним и уговаривали вернуться в палаты.
Киндерман огляделся. Напротив дежурного поста у входа в палату Дайера стоял грозный с виду полицейский. Тут же суетился и Аткинс. Его окружили репортеры и засыпали градом вопросов. Аткинс размахивал руками, мотал головой, но упорно молчал. Киндерман направился к нему, Аткинс заметил следователя и встретил его взгляд. Сержант, видимо, находился в неменьшем потрясении, чем его начальник. Киндерман прокричал ему прямо в ухо:
– Аткинс, отправь всех журналистов вниз в вестибюль!
На мгновение он крепко стиснул руку сержанта выше локтя и, заглянув Аткинсу в глаза, почувствовал, что тот искренне разделяет его боль. Киндерман вошел в палату Дайера и закрыл за собой дверь. Сержант подозвал к себе полицейских:
– Отправьте этих людей вниз на первый этаж! – приказал он. Толпа репортеров недовольно загудела. – Вы подняли такой шум, а здесь больные, – объяснил Аткинс.
Журналисты продолжали громко возмущаться. Полицейские стеной наступали на них, притирая к лифтам. Аткинс подошел к посту дежурной медсестры и прислонился к столу. Скрестив руки, он цепким взглядом скользнул по двери в палату. А там царил сверхъестественный ужас. Аткинс не мог в полной мере осознать его.
Из палаты вышли Стедман и Райан. На бледных лицах лежали следы усталости. Райан впился взглядом в пол и, так и не поднимая глаз, торопливо удалился в глубину коридора. Стедман рассеянно наблюдал за Райаном, пока тот не скрылся за углом, а потом повернулся к Аткинсу.
– Киндерман хочет побыть один, – произнес он неестественно ровным, каким-то металлическим голосом.
Аткинс кивнул.
– Вы курите? – спросил Стедман.
– Нет.
– Я тоже, но сейчас не отказался бы от сигареты, – признался Стедман.
Он на секунду отвернулся, будто размышляя о чем-то. Потом вытянул перед собой руку и поднес ладонь к глазам. Та сильно дрожала.
– Господи Иисусе! – тихо воскликнул Стедман. Дрожь усилилась. Он резко сунул руку в карман и стремительно отошел от Аткинса, направляясь вслед за Райаном. Какое-то время Аткинс еще слышал его голос:
«Боже! Боже мой! Господи Иисусе!»
Раздался приглушенный звонок: один из пациентов, видимо, вызывал медсестру.
– Сержант...
Аткинс очнулся от своих раздумий. Полицейский, Дежуривший возле дверей палаты, странно смотрел на него.
– Да, что вы хотели? – осведомился Аткинс.
– Что за чертовщина здесь происходит, сержант?
– Я не знаю.
До Аткинса донеслась грубая словесная перепалка. Он поднял глаза и увидел, что возле лифта журналисты с пеной у рта что-то втолковывают полицейским. Сержант узнал одного из комментаторов местного телевидения, ведущего шестичасовых новостей. У него были напомажены волосы. Телевизионщик лез на рожон, постоянно осыпая бранью полицейских. Однако стражи порядка не давали прохода репортерам, а, наоборот, оттесняли их назад. Комментатор, нехотя пятясь, оступился и чуть было не потерял равновесие. Видимо, это окончательно вывело его из себя. Он крепко выругался и вместе со своей журналистской братией спешно ретировался, выкрикивая что-то на ходу.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии