Молитвы разбитому камню - Дэн Симмонс Страница 45

Луис встал, быстро зашел в туалет, стараясь не шуметь, и склонился над унитазом. Его стошнило. Неуклюже вымыл лицо, так и не снимая толстых перчаток, и вернулся к Ли. Она слегка хмурилась во сне. Стейг вспомнил, как в детстве прокрадывался в спальню и пугал сестру то подвязочной змеей, то водяным пистолетом, то пауком.

— А, гори оно все… — Он снял перчатки.

Руки засияли в темноте, как два пятипалых бело-голубых солнца. В маленьких зеркалах, прикрепленных к полям его шляпы, пылало яркое холодное пламя.

— Малыш, больно не будет, — прошептал Стейг, расстегивая верхние пуговицы ее пижамы.

Маленькая грудь, почти такая же маленькая, как тогда, когда он подглядывал за пятнадцатилетней сестрой в душе. Луис улыбнулся, вспомнив, как ему за это досталось, и положил руку прямо на сердце Ли.

В первое мгновение ничего не происходило. Потом из плоти показались мягкие перископы рожек-антенн, и на поверхность выползли слизняки. В ярком сиянии рук Луиса они казались почти белыми.

Паразиты проникали внутрь него — сквозь ладонь, через запястье. Луис задохнулся от омерзения, почувствовав легкое шевеление под кожей. Тошнотворное ощущение, будто тебе под местной анестезией вставляют в вену катетер.

Он насчитал шесть… нет, восемь слизней, переползших с груди Ли в его сияющую бело-голубую руку. Еще целую минуту Стейг не убирал ладонь. Когда один из червяков начал карабкаться по его предплечью, легко проходя сквозь мускулы, Луис еле-еле сдержался, чтобы не отдернуть пальцы и не закричать.

Чтобы не упустить ни одного, Луис поводил руками над грудью, горлом и животом сестры. Ли ворочалась, тщетно пытаясь превозмочь действие снотворного и проснуться. Еще один слизняк, длиной чуть больше сантиметра, пролез сквозь туго натянутую под ее ключицей кожу и тут же вспыхнул и сгорел от прикосновения к светящимся ладоням, свернувшись, как сухой листок от пламени костра.

Стейг встал и медленно снял тяжелую, теплую одежду, не сводя глаз с большого зеркала на стене. Все тело светилось, ярко переливалось белым, бело-голубым, сиреневым, еще какими-то цветами, которые даже он уже не мог различить. Луису снова вспомнилась нестерпимо яркая электрическая ловушка для жуков на каком-то загородном патио, ощущение рези в глазах. Свет отражался и преломлялся в зеркальцах, прикрепленных к полям шляпы.

Он аккуратно сложил одежду и оставил ее на стуле возле постели Ли, нежно поцеловал сестру в щеку и вышел. Сиреневое свечение освещало ему путь, наполняя коридор бело-голубыми тенями, радугами непостижимых оттенков.

На посту дежурного никого не было. Кафельный пол холодил босые ноги. Луис переходил из палаты в палату и занимался наложением рук. Некоторые больные спали, некоторые в изумлении следили за ним, но никто не отшатывался и не кричал. Стейг недоумевал почему, а потом посмотрел на свои ладони и понял, что видит, видит без зеркала сияние облученной плоти и костей. Его тело превратилось в мерцающую звезду. Он слышал шелест и треск радиоволн, похожий на шепот далекого леса.

Слизняки покидали своих жертв и заползали в него. На этаже лежали не только раковые больные, но почти в каждой палате к нему незамедлительно бросались зеленовато-серые и белесые паразиты. Он забирал всех. Его тело распухло от копошившихся внутри чудовищ. Один раз его стошнило. В животе что-то бурлило и сжималось, но Луис не обращал внимания.

В палате Дебби Стейг стащил со спящей девушки покрывало, задрал короткую ночнушку и прижался щекой к теплому мягкому животу. Слизни переползали в его горло, в лицо, и Луис с радостью выпивал их из нее.

Наконец он поднялся, покинул спящую возлюбленную и пошел в просторную длинную комнату, где лежали раковые больные в последней стадии смертельного недуга.

Вампиры шли за ним по пятам. Появлялись из стен, вырастали из пола. Похожие на толпу мертвых детей, они следовали за ним, словно за сияющим Гамельнским крысоловом.

Когда он добрался до палаты смертников, вампиров набралось уже больше двадцати. Но Стейг не позволял им приблизиться. Он переходил от кровати к кровати, забирая в себя последних паразитов, и наблюдал, точно в каком-нибудь сюрреалистическом сне, за тем, как внутри больных вылупляются до срока яйца, как вылезают на поверхность новорожденные чудовища. Собрав всех слизней, он встал в центре комнаты и поднял руки. Вампиры обступили его.

Луис как будто отяжелел, его тело налилось смертью. Сияющие руки и живот кишели извивавшимися паразитами.

Он поднял руки еще выше, запрокинул голову и закрыл глаза. Пусть теперь кормятся.

Вампиры с жадностью накинулись на добычу. Их притягивало мерцание облученной плоти и неслышные призывы собственных личинок. Они толкались и пихались, стараясь подобраться поближе к Луису. Он скривился, чувствуя легкие уколы хоботков, его как будто даже слегка приподняло над полом — прикосновение кошмарных созданий вдруг стало ощутимым. Изогнув уродливую голову, похожие на мертвых детей монстры окунались, погружались внутрь него. Стейг снова закрыл глаза и открыл их, только когда все было кончено.

Его шатало. Чтобы не упасть, Луис ухватился за спинку кровати. Вампиры, пришедшие за ним в палату, насытились, но в нем все еще копошились многочисленные слизни. Стейг огляделся по сторонам.

Ближайший к нему монстр раздулся, словно собравшийся откладывать яйца паук. В прозрачном белесом теле неистово сновали слизняки, похожие на светящихся золотых рыбок.

Превозмогая тошноту и боль, Луис улыбнулся. С помощью радиоактивных паразитов он, несомненно, нарушил репродуктивный цикл этих существ.

Один из вампиров споткнулся и наклонился, выставив вперед свои чудовищно длинные пальцы, чтобы не упасть. От этого его сходство с пауком только усилилось.

Бок существа рассекла бело-голубая прореха. Оттуда вывалились два распухших, бешено извивавшихся слизня. Вампир выгнул спину и запрокинул вверх хоботок, издав жуткий вопль, который звучал так, будто кто-то нарочито медленно водил гвоздем по гладкой грифельной доске.

Из распоротого брюха на пол посыпались паразиты. Они извивались в луже ультрафиолетовой крови, исходили паром, а потом высыхали и сморщивались, точно настоящие слизняки, когда их посыплешь солью. Раковый вампир бился в конвульсиях, пытаясь пальцами стянуть расходившиеся края раны, а потом пару раз судорожно дернулся и умер. Медленно сомкнулись костлявые руки — словно лапки раздавленного паука.

Кто-то кричал, люди и нелюди, но Луис не обращал на это внимания. Вокруг агонизировали светящиеся вампиры. Он видел все, без всякого зеркала, очень отчетливо. Лежавшие на кроватях больные казались размытыми тенями на фоне пылающего ультрафиолетового и инфракрасного зарева, ярче всего сияло его собственное бело-голубое тело. Стейга опять начало тошнить. Согнувшись пополам, он изрыгнул сгусток крови и двух умиравших, светящихся слизняков. Ничего, главное держаться. Он точно знал, что сможет продержаться еще целую вечность.

Луис посмотрел вниз, прямо сквозь пол, сквозь пять этажей. Больница была сооружена из прозрачного пластика, пронизанного светящимися линиями электропроводки, усеянного сгустками энергии светильников, техники, живых существ. Множества живых существ. Мягким оранжевым светом мерцали здоровые люди, бледно-желтым переливались инфекции, серым — разлагавшаяся плоть, черным — будущая смерть.