Дети вампира - Джинн Калогридис Страница 42

– Что? Что случилось?

Он отнял руки. Его лицо выражало крайнее смущение, даже стыд, но само оно заметно изменилось. Исчезла болезненная бледность. Щеки Аркадия раскраснелись, как после изрядной дозы алкоголя, а губы сделались вишнево-красными.

– Мне нужна ваша помощь, – слегка запинаясь, произнес он. Это лишь усилило мои подозрения, что он пьян. – Там, в купе...

Он замолчал и только смотрел на меня умоляющими глазами. Наконец я не выдержал:

– Да выкладывайте же вы, что у вас случилось! Если уж вы сочли возможным нарушить мой сон, извольте говорить связно!

Несколько успокоившись, он сказал:

– Идемте в мое купе. Там вы увидите человека. Мертвого. Я не думал, что все так кончится, но я больше не мог ждать...

– Вы хотите сказать, что убили его? – едва слышно прошептал я.

Аркадий выдержал мой взгляд с большим трудом. Кажется, его клонило в сон.

– Да. Нечаянно. Мне требуется помощь, но помощь особого рода.

Я не стал выслушивать его объяснений, а быстро выбрался из постели и босиком, в одной ночной рубашке отправился к нему в купе. Дорога была каждая секунда. Иногда люди, разволновавшись, торопятся объявить покойником того, кто еще жив. Если Аркадий ошибся, я должен сделать все, что в моих силах.

А если он прав, тогда я должен собственными глазами увидеть мертвеца.

Лампа не горела, и купе заливал бледный лунный свет, струившийся сквозь незашторенное окно. Я заметил, что окно разбито. Лес в этом месте подходил к самой железной дороге, и, должно быть, какая-нибудь большая ветка полоснула по стеклу и оно разлетелось вдребезги. На стенах купе плясали тени деревьев.

Я не стал зажигать лампу, а сразу же приступил к осмотру, довольствуясь серебристым сиянием ночного светила.

Судя по позе, в которой находился мужчина, я заключил, что вначале он упал на диван, а когда поезд тронулся с очередной станции, скатился на пол. Это был пожилой, хорошо одетый человек, седовласый, с длинными обвислыми усами. Его грузное тело занимало собой почти все пространство между диванами, и мне едва удалось примоститься возле него на коленях.

С большим трудом я перевернул незнакомца на спину и приложил ухо к его груди. Сердце молчало, пульс ни на руке, ни на шее не прощупывался. На горле я заметил темное пятнышко и провел по нему пальцем – кровь! Остывающая кровь.

Аркадий был прав: этот человек умер, но его кожа еще сохраняла тепло. Убийство произошло совсем недавно.

– Я был осторожен, – тихо пояснил Аркадий.

Чувствовалось, что он и впрямь сожалеет о случившемся. Аркадий сидел напротив меня, подтянув колени к груди.

– Я так старался не пить слишком много, но он... он вдруг упал.

– Зажгите свет, – попросил я.

Аркадий наклонился ко мне, в лунном сиянии его лицо странно фосфоресцировало.

– Лучше не стоит. Это может привлечь нежелательное внимание. Я легко могу исчезнуть, а вот вы... Если вдруг сюда кто-то войдет и увидит вас над трупом…

– Зажгите свет.

Поколебавшись, Аркадий все-таки удовлетворил мою просьбу. В желтоватом свете лампы я наконец-то смог внимательно осмотреть жертву моего спутника. Видом своим покойный напоминал рождественского Санта-Клауса: курчавые седые волосы, толстая шея, выцветшие зеленые глазки, скрытые за очками в золотой оправе, круглые щеки и двойной подбородок. Я продолжал осмотр, благодарный своей профессиональной привычке сосредоточиваться на работе. Это помогло мне сдержать нахлынувшие эмоции, особенно когда я платком отер кровь и увидел след от укуса.

Такие же две дырочки я видел на шее Герды.

Я более не могу отрицать реальность этого безумства. Но почему я должен в нем участвовать?

Аркадий сидел, съежившись, и молчал, пока я не обратился к нему сам:

– Вы были правы. Этот человек умер не от потери крови. Смотрите: его губы и десны не побледнели, да и на щеках сохранился румянец.

– Значит, я не убил его? – с надеждой спросил Аркадий.

Я попытался сделать свой тон бесстрастным (хотя едва ли мне это удалось) и ответил:

– Я этого не говорил. Видите его глаза? Обратите внимание: один зрачок намного шире другого. Это один из признаков кровоизлияния в мозг. Апоплексический удар. Возможно, покойный испугался, и это стало причиной смерти.

– Я не вполне согласен с вами, поскольку сделал все, чтобы он не испытывал страха, – пробормотал Аркадий. Видя, что я встал, он заметно встревожился. – Абрахам, вы не можете просто так уйти. Я звал вас не затем, чтобы вы подтвердили факт его смерти.

– Тогда на какую помощь вы рассчитывали?

Я едва сдерживался. Конечно, здесь не Амстердам, не наш дом, и Аркадию уже не обязательно было играть в благородство. Какая наглость: совершить убийство и теперь пытаться сделать из меня пособника! Гнев во мне перемешивался с жалостью к несчастному старику, который ничем не провинился перед Аркадием.

– Я – врач, господин Дракул. Помочь этому человеку я уже не могу.

– Можете, доктор Ван-Хельсинг. Если вы не вмешаетесь, то через два-три дня он воскреснет и станет таким же, как я.

События минувшей недели поумерили мой скептицизм.

– И что же нужно сделать?

– Нужно отрезать ему голову и воткнуть в сердце кол, – прошептал Аркадий.

Я невольно отпрянул. Только сейчас до меня дошло, какую роль он мне уготовил. Повернувшись, я направился к двери, бросив на ходу:

– Это ваше и только ваше преступление. Вам и расхлебывать его последствия.

Я резко дернул ручку и вышел из купе в темный коридор. Аркадий последовал за мной. Он двигался бесшумно, сливаясь с бледным лунным светом. В ушах звучал его шепот:

– Как вы не понимаете? Я не могу сделать это сам, иначе не стал бы к вам обращаться. Подумайте, Брам. Отказываясь мне помочь, вы тем самым выпускаете в мир еще одного вампира, который принесет горе многим семьям, подобным вашей.

Не обращая внимания на его слова, я вошел в свое купе, лег и накрылся одеялом. Мой мучитель следовал за мной по пятам.

– Ван-Хельсинг, помогите мне! Вампир не может уничтожить другого вампира.

– Тогда отправляйтесь оба прямо в ад! – прошептал я дрогнувшим голосом. – По крайней мере, мир сможет вздохнуть спокойно.

Аркадий ответил не сразу. Голос его тоже дрожал, но от душевной боли.

– Абрахам, я давно готов туда отправиться и сделаю это при первой же возможности. Но и для этого мне нужна ваша помощь.

Я завернулся в одеяло и пролежал так до самого рассвета, обливаясь потом. Глаз я больше не сомкнул.