Анна в кроваво-алом - Блейк Мастерс Страница 4

– Я не такой дурак, мам. Это только другие думают, что мертвое убить нельзя. – Хочу добавить, что папа разделял мое мнение, но это лишнее. Она не любит о нем говорить, и я знаю, что с тех пор, как он погиб, она так и не стала прежней. Как будто она не совсем здесь; чего-то не хватает во всех ее улыбках – словно смазанное место на фотографии или просто объектив не в фокусе. Часть ее последовала за ним туда, куда отправился он. Она не то чтобы меня не любит, но, по-моему, ей никогда не приходило в голову, что придется растить сына самой. Семья должна образовывать круг. А теперь мы ходим будто фотография, из которой папу вырезали.

– Да одна нога здесь, другая там, – говорю я, щелкая пальцами и меняя тему. – Может, даже до конца учебного года в Тандер-Бей не досижу.

Она наклоняется к рулю и мотает головой:

– Тебе следует подумать о том, чтобы задержаться на подольше. Я слышала, это славное место.

Я закатываю глаза. А то она не знает! Нашу жизнь тихой не назовешь. У нас все не как у людей, никаких тебе корней и заведенного порядка. Мы бродячий цирк. И даже папина смерть тут не виновата, мы и с ним путешествовали, хотя, надо признать, не так много. Именно поэтому она работает так, как работает: раскладывает карты Таро и чистит ауру по телефону и продает оккультные товары через Интернет. Моя мама странствующая ведьма. И на удивление, неплохо этим зарабатывает. Думаю, мы бы вполне справлялись даже без папиной страховки.

В данный момент мы едем на север по некоей извилистой дороге, повторяющей береговую линию озера Верхнего. Я рад выбраться из Северной Каролины, прочь от чая со льдом, акцента и гостеприимства, которые мне не подходили. В дороге, по пути отсюда туда, я чувствую себя свободным, и это ощущение продлится, пока я не ступлю на тротуар Тандер-Бей – только тогда я снова окажусь на работе. А сейчас я могу наслаждаться колоннадами сосен и слоями осадочных пород вдоль дороги, сочащихся грунтовыми водами словно в непрестанных сожалениях. Озеро Верхнее синее синего и зеленей зеленого, а льющийся в окна яркий свет заставляет меня щуриться даже в темных очках.

– Какие у тебя планы насчет колледжа?

– Ма-ам. – Разочарование внезапно вскипает во мне. Опять она за свое, «серединка на половинку». Наполовину принимает меня таким, какой я есть, наполовину настаивает, чтобы я был нормальным ребенком. Интересно, с папой она тоже так обращалась? Не думаю.

– Ка-ас, – стонет она в ответ. – Супергерои тоже ходят в колледж.

– Я не супергерой. – Это гнусная кличка. Эгоистичная и совсем не про то. Я ж не расхаживаю повсюду в трико из спандекса. За свою работу я не получаю славословий и ключей от городов. Я работаю в темноте, убивая то, что должно оставаться мертвым. Прознай кто о моей затее, меня, вероятно, попытались бы остановить. Идиоты встали бы на сторону Каспера, и мне бы пришлось убить и Каспера, и их тоже, после того как Каспер вырвал бы им глотки. Я не супергерой. Уж коли на то пошло, я Роршах из «Хранителей» ^[7]. Я Грендель ^[8]. Я уцелевший из «Сайлент Хилл» ^[9].

– Если ты так решительно настроен продолжать заниматься этим во время колледжа, то есть масса городов, которые легко обеспечат тебя работой на четыре года. – Она сворачивает на заправку, последнюю на американской стороне. – Как насчет Бирмингема? Там столько привидений, что ты можешь брать их по два в месяц и при этом иметь достаточно времени, чтобы благополучно защитить диплом.

– Ага, но тогда мне придется ходить в колледж в чертовом Бирмингеме, – отзываюсь я, и она зыркает на меня. Я бормочу извинения. Может, она и либеральнейшая из матерей и позволяет своему сыну-подростку шляться по ночам, охотясь на останки убийц, но все же она не желает слышать из моих уст плохие слова.

Она подруливает к насосам и глубоко вздыхает:

– Понимаешь, ты уже пять раз за него отомстил.

Я не успеваю возразить – она вылезает и хлопает дверцей.